— Я не помню цвет ее платья, и вряд ли пялился на ее зад. Говорю же, я в голове проект прокручивал. Мне вообще плевать на Милу!
— Хочешь сказать, ты не знал, что она к тебе клинья подбивает? — Даже не верилось, что я так себя накрутила. Я сама в это все верила!
Растерянно хлопаю ресницами.
— Не знал! Ну, то есть, в такси уже догадался, — оправдывается Ян. Потом внезапно умолкает. — Это же абсолютно не важно. Важно другое…
— Ты спал с Карельской?
Устало вздыхает.
— Нет, я не спал с Карельской. Я сплю только с тобой.
Я продолжаю молчать, просто уставившись на него. Теперь Ян начинает злиться.
— Ты слышала, вообще, что я тебе сказал?! Я тебе в любви признался! И чтобы не напридумывать себе невесть что из-за услышанного минуту назад, я спрошу у тебя прямо: ты хоть что-то ко мне испытываешь? Помимо ненависти, разумеется. Мне хочется, чтобы ты ответила правду. Если чувствуешь, что я хоть немного тебе нравлюсь, то я тебя ни за что не отпущу. Не хочу тебе ничего обещать, сама видишь, какой я — ревнивый, агрессивный придурок. Но я буду стараться. Буду знать, что ты только моя. — Он замолчал на мгновение, прожигая на моем месте дыру. Затем мрачно продолжил: — Но если ничего не чувствуешь — тогда ты свободна. Я больше не могу играть в эти игры. Выматывает, пиздец. Так что скажи мне прямо сейчас, Саша.
С каждым его словом во мне все переворачивается и падает вниз. Ощущение, словно я лечу на американских горках. До сих пор не верю, что все это происходит на самом деле. Ян Истомин признается мне в любви.
А еще ставит перед выбором. Долгожданная, но зыбкая свобода или рискованный прыжок в неизвестную темноту за ним.
Глава 36
Смотрю на него, продолжая молчать. Слов было много. Целая вереница, сыплющаяся словно из рога изобилия, грохочущая эхом по стенкам. Но все это в моей голове.
В реальности я не издаю ни звука. Язык будто онемел. Нелепость какая. Но я действительно не могу им пошевелить. Начинается настоящая паника.
— Скажешь что-нибудь? — смотрит на меня мрачнее тучи. Тоже уже что-то, наверняка, себе выдумывает.
Я боюсь упустить что-то важное и хрупкое, поэтому просто хватаюсь за его футболку, прижимаюсь к нему крепко, подрагивая. Носом утыкаюсь в ткань на груди, вдыхаю привычный любимый аромат кедра, теперь уже смешанный с запахом мыла.
— Я… с тобой, — смущенно бормочу в напрягшиеся мышцы, боясь поднять на него глаза.
Его руки тут же крепко обхватывают мое тело, губы касаются волос на макушке.
— Это значит…
— Это значит, я тоже люблю тебя, — поднимаю лицо, чувствуя себя уверенней.
Это все по-настоящему. Не глупый розыгрыш. Я могу ему признаться, потому что он тоже говорит мне правду.
— Саша…
Прижимается губами к моим губам, целует так долго и упоительно сладко. Мы теряем счет времени, растворяемся друг в друге.
Я дрожу, как подтаявшее желе. И это просто поцелуй!
— Охренеть. Не верится… — хмыкает мне в губы Ян, отрываясь от меня. Ласково проводит пальцем по припухшей от его поцелуя нижней губе.
— Согласна. Так все странно. — Мои щеки все еще пылают, мне стеснительно смотреть ему в глаза.
Ян внезапно смотрит на часы и чертыхается.
— Нужно собираться. У нас вылет уже совсем скоро.
— Да, конечно.
Я послушно собираю свои вещи, как вспоминаю кое о чем.
— Ян… А ожерелье? Оно же на полу.
— Утром уборщица все собрала. Не переживай, мы заменим его на новое.
— Это совсем не обязательно, — пролепетала я, смущаясь. — Я просто спросила…
— Я знаю. Позволь мне самому решить, что я хочу тебе подарить. Ну, то есть, если оно тебе не понравилось, ты, конечно, выбери другое… — он запнулся.
— Нет, нет! Я совсем не об этом!
Мы как два смущенных дурака, что-то бормочем, еще испытываем неловкость. Потому что до конца не осознаем, как все обернулось. Возможным счастьем для нас. Нет, не так.
Обязательным счастьем для нас.
…В самолете большую часть пути мы продремали. Когда приблизились к ярким красочным атоллам, меня было не оторвать от иллюминатора. Вид сверху был просто потрясающий! Будто разбросанные по сочной голубой ткани изумрудные камни. С предвкушением представляю как увижу этот рай воочию!
Аэропорт стоял на воде. Прямо на выходе, вместо такси, на пирсе плавно покачивались белоснежные катера. Встретивший нас человек повел нас к одному из них, выглядевшему крупнее и мощнее своих своих братьев.
На катере были только мы с Яном. Всю дорогу мы, не стесняясь обнимались и целовались, пока плыли до нашего острова, сидя на кожаном диванчике. Подставляя лица освежающему ветерку. Наглые руки Яна то и дело норовили залезть под летний сарафан, но я боялась, что капитан у штурвала обернется и увидит. Со вспыхивающим лицом я отталкивала его руки, судорожно сжимая колени.
Ему словно нравилось моя застенчивость и смущение, потому что он постоянно ухмылялся, когда мои глаза стреляли в спину капитана.
— Я от тебя места живого не оставлю, как только доберемся до места, — низкий шепот опаляет висок. Ян прикусывает меня за мочку уха. — Так сильно хочу тебя.
От одних его слов я ерзаю на месте сильнее, чувствуя, как между ног начинает ныть и увлажняться. С ним я всегда теряю голову напрочь.
Он не соврал. Едва мы добрались до своей укрытой от лишних глаз виллы на воде, как он набросился на меня, толкая на огромную кровать. На ней что-то выложено лепестками роз и экзотическими растениями, но мы бесцеремонно падаем на это живое покрывало, сминаем своими разгоряченными телами. Сливаемся в одно целое.
Потолок, стены, даже его лицо размывается, будто дождем. Мы двигаемся в каком-то диком первобытном голоде. Без капли смущения смотрю вниз, разглядывая нас, внизу. Влажный крупный член входит и выходит, словно поршень. Могу рассмотреть каждую венку на его плоти. Эта откровенная картина невероятно заводит.
Мои бедра подаются ему навстречу, порочно распахиваясь. Как же хорошо… С ума сойти!
Взрываясь фейерверком от оргазма, я, не стесняясь, громко вскрикиваю под придавившим к матрасу телом, обхватывая взмокшую поясницу Яна ногами, царапаю плечи. Двигаемся быстро и резко, словно утоляя жажду. Ян кончает вслед за мной, изливаясь в меня и тяжело дыша во впадину на моей шее.
В душе снова берет меня, не давая шанса намылиться вкуснопахнущим гелем. Широко расставленные ноги, прогнутая в пояснице спина… Мои влажные волосы в его кулаке. Бедра бьются под шум воды, но хлюпающие звуки все равно слышны. Моя голова будто набита ватой, сквозь которую ломится одна и та же безумная надрываная фраза: «о боже… о боже… о боже…». Экстаз заполняет меня всю до кончиков пальцев на ногах, меня мажет в сторону, но Ян не дает упасть, удерживая мое тело, обессиленное и размякшее.
На виллу нельзя попасть по суше или пирсу. Его здесь нет. Ужин доставляют на настоящем деревянном каноэ. Экзотические фрукты, морепродукты на гриле, какие-то закуски. Стол ломится от изысканных яств. Мы расслабленно валяемся на плетеном диване, разглядывая пестрых рыб под стеклянным полом под ногами. Сквозь раздвинутые огромные прозрачные двери виден невероятный оранжево-красный закат.
Я уже давно наелась, но Ян все равно обмакивает креветку в соус и кладет мне в рот. На закат почти и не смотрит, разглядывает меня. Его глаза блуждают по моему лицу, изгибам тела. Могу поклясться, что он любуется.
— Ух, ты! Акула! — раздается мой восторженный вопль.
Акула, конечно, рифовая, мелкая, но мне все равно нравится.
Ян взглянул на проплывающую тварь мельком, чуть улыбаясь. Ничего не отвечает.
Лишь опускается на подсвеченный пол. Тени суетливо плавающих рыб падают ему на обнаженный торс, на лицо. Какой же он красивый.
До сих пор не верится, что мой.
Широкие ладони касаются моих лодыжек, медленно скользят вверх к бедрам. Сбитое дыхание касается коленки, затем внутренней стороны бедра, ведет носом и губами прямо за пальцами. По всей коже тут же выступают мурашки, я поджимаю пальцы на ногах от легкой щекотки.
