Я покачала головой.
— В чем дело? Почему ты так поздно? Рид сказал, ты возвращаешься домой около семи. Были проблемы с квартирами?
— Квартирами? — спросил Стерлинг.
— Да, что-то о Национальном историческом…
— Нет, — перебил он, — это решено.
Сняв с себя пиджак и оставив его на диване, Стерлинг взял меня за руку и предложил встать.
— Ты уже поела?
Бодрость возвращалось.
— Нет, ждала тебя.
Долгий вздох наполнил комнату, когда он ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
— Тогда пойдем поедим.
— Стерлинг, ты должен дать мне знать, что происходит. Ты постоянно следишь за мной через Патрика. Я даже не знаю, как зовут твоего водителя.
— Патрик знает, — сказал он, когда мы шли на кухню.
Мои шаги замерли.
— Неужели? И это твой ответ? Мне плевать, если Патрик знает.
Стерлинг остановился и повернулся ко мне.
— Не делай этого, Арания, только не сегодня.
Мой гнев рос по мере того, как я продолжала идти.
— Что не делать? Я пытаюсь поговорить с тобой.
В поле зрения появились часы на микроволновке.
— Уже больше десяти. Больше десяти вечера.
Каждое заявление было громче предыдущего.
— Когда я проснусь завтра, тебя уже не будет. Обычно так и бывает. Я ждала, чтобы поговорить с тобой сегодня, а ты оставил меня здесь одну до десяти часов. Я чертова пленница в этой квартире. Я должна была быть со своей подругой, с Винни, организовать приветственный ужин, а не торчать здесь.
— Ты никогда не бываешь одна.
— Ты меня слышишь? Я застряла здесь.
Словно не обращая на меня внимания, Стерлинг подошел к духовке и прихватками вытащил остатки курицы на ужин. Очевидно, в какой-то момент Лорна выключила огонь, потому что теперь он не горел, и казался холодным.
— Мы можем разогреть, — предложил он.
Почему так сексуально смотреть на мужчину у плиты, даже если он сам не готовит?
— Стерлинг.
Оставив форму для запекания на плите, он повернулся ко мне.
— Тебе просто придется смириться с тем, что случается всякое. Я имею с ними дело. Они требуют времени. Это то, чем я занимаюсь. Это не может остановиться.
— И ты должен понимать, что я не буду в плену.
Он сделал один большой шаг в мою сторону.
Я ахнула, когда он схватил меня за плечи.
С каждым словом хватка Стерлинга становилась все крепче, челюсти сжимались все сильнее, а слова становились все более отрывистыми.
— Давай, Арания, выговорись. Вытащи это из своего сознания, а потом, когда ты озвучишь свое недовольство, закатишь истерику, мы съедим наш гребаный ужин.
Как он посмел преуменьшить то, что я чувствовала себя ребенком.
— Отпусти меня. Я иду спать.
Его пальцы сжались еще крепче.
— Ты поешь. Это чертовски глупый спор, но раз уж ты его выбрала, то и я предпочитаю его выиграть. — Его хватка ослабла. — А теперь сядь, мать твою, и я разогрею еду.
Когда я только уставилась на него, он перефразировал:
— Ты сядешь, черт возьми?
Пыхтя и бормоча себе под нос несколько уничижительных фраз, я сделала так, как он просил, и только потому, что он просил, сидя на одном из табуретов у стойки. Мой мозг говорил мне, чтобы я отпустила свои опасения, что настроение было неправильным, но если я видела Стерлинга только час или два в день, какой у меня был выбор?
Я сделала глубокий вдох.
— Стерлинг, я также хочу поговорить о сенсоре в лифте.
Он поливал соусом куриные грудки на тарелках, когда повернулся ко мне, качая головой.
— У тебя чертовски безупречное чувство времени.
— Почему? Может, это лучше обсудить в три часа ночи или в какое-нибудь другое богом забытое время, когда ты просыпаешься? Может, в семь вечера, когда ты должен быть здесь? Как насчет ланча, если ты когда-нибудь встретишься со мной за ланчем? Я не уверена, Стерлинг, когда самое подходящее время сказать тебе, что я хочу, чтобы мой чертов отпечаток руки открывал этот гребаный лифт?
Он поставил тарелки в микроволновку и нажал соответствующие кнопки.
— Арания.
Я ждала продолжения. Зазвенела микроволновка.
— Скажи мне, — потребовала я.
Поставив две тарелки на стойку, он добавил приборы и салфетки. Подойдя к холодильнику, он вернулся с двумя бутылками воды. Поставив их рядом с тарелками, он сел на табурет рядом со мной и повернулся ко мне.
— Ты закончила? Мы можем поесть?
Я в отчаянии закрыла глаза.
— По крайней мере, ответь мне.
— Скажи, почему ты хочешь открыть лифт.
Я подняла вилку, но теперь уронила ее, и звон о тарелку эхом разнесся по кухне.
— Почему, черт возьми, ты думаешь, что я хочу пользоваться лифтом?
— Ты здесь не пленница. Если бы захотела уйти после работы сегодня или в любой другой вечер, когда меня здесь не будет, ответ был бы так же прост, как звонок Патрику.
— А если он занят? Что, если он с тобой?
— Тогда тебе не нужно выходить, — сухо ответил Стерлинг.
— Ты вообще себя слышишь? Если я не пленница, то мой приход и уход не должны зависеть от других людей.
Стерлинг отодвинул тарелку на стойку.
— Я черт побери, был здесь, в этой квартире, чуть позже семи, но что-то случилось, что-то, что требовало моего участия. Я должен был позвонить, но к тому времени, как я проверил тебя, ты уже спала. Я оставил тебя там, пока мы не пришли к какому-то выводу.
— Ты пришел к какому-то выводу? Это касается и меня?
— Да.
Я скрестила руки на груди.
— Хорошо, великий и могущественный, каково твое решение?
— Утром мы с тобой уезжаем из города.
Я покачала головой.
— Что? Нет. Винни только что приехала. Я не собираюсь уезжать из города. На завтра у меня запланированы переговоры с двумя крупными магазинами. Платья — хит, и они хотят обсудить будущие товары. — Мое сердце забилось быстрее. — Стерлинг, у меня есть жизнь и бизнес, если ты забыл.
Его подбородок поднялся еще выше.
— Есть. И что может быть лучше для тебя, уйти, чтобы уменьшить ощущение ловушки, чем когда Винни здесь, чтобы помочь Яне? Вместе они смогут справиться с Чикагским офисом. Если есть ситуация, которая требует твоего участия, они могут позвонить.
Слезая с табурета, я прошлась к окнам и обратно. Мое отражение оказалось противоположностью человека, наблюдавшего за мной темным взглядом. Хотя его пиджак был снят, а галстук ослаблен, он, тем не менее, сохранял вид модного и властного человека. Я выглядела растрепанной, мои волосы были взъерошены, а свитер помят, благодаря моему незапланированному сну.
Я повернулась к нему, наши взгляды встретились.
— Ты не имеешь права принимать решения относительно моего бизнеса. Это запрещено.
Он усмехнулся.
— Это решение не касается твоего бизнеса. Речь идет о том, чтобы мы с тобой уехали из города, потому что так будет лучше. То, как это влияет на «Полотно греха», является побочным продуктом. Это твое дело. Подготовь все перед отъездом. Мы уезжаем.
— Только не завтра. Вдобавок ко всему, у меня назначена особая встреча с одним человеком, с которым я познакомилась на ужине в тот вечер, когда ты устроил мне засаду. У нее есть потенциал стать великим представителем «Полотно греха». Она интересуется некоторыми эксклюзивными проектами. Стерлинг, это не может ждать. И…, — продолжала я, — … у Винни происходит что-то личное. Я не хочу оставлять ее одну.
Встав, он подошел ко мне и потянулся к моим плечам, на этот раз мягче.
— Все это может подождать. Патрик, возможно, упоминал, что ты чувствовала себя в ловушке. Я все понял. Это не входит в мои намерения, но такова реальность происходящего… — Отпустив одну руку, он сделал жест между нами. — … эта жизнь, мы и я. Я всецело за новые свидания. Я за прогулки в парке и на берегу моря. Даже их нужно спланировать и убедиться в безопасности. Ты видела только Патрика, но за нами следили и защищали другие. Не надо бежать в торговый центр, продуктовый магазин или даже гребаную пекарню. Что бы ты ни хотела, скажи мне, Патрику, Лорне или даже Яне. Я не буду извиняться за реальность того, как это происходит, потому что выигрыш того стоит.
