― Лана…
Я резко выставила ладонь, давая маме понять, что не намерена ее слушать. Впервые я была так груба с ней, но в тот момент мне было не до деликатности. Я извинюсь потом, а сейчас мне нужна была тишина и невмешательство с ее стороны. Телефон пиликнул, и я жадно впилась взглядом в цифры на экране. Быстро перенесла номер в телефонную книгу и набрала водителя.
― Здравствуйте. Это Милана. Вы, возможно, меня не помните…
― Помню, конечно. Здравствуйте, Милана. Чем могу помочь?
― Вы можете сказать мне, где сейчас Колин?
На минуту повисла тишина.
― Простите, я не могу разглашать такую информацию.
― Я вас умоляю, скажите. Мне срочно нужно увидеть его. Он… он совершит ошибку, а я хочу удержать его от нее. ― Он снова замолчал, а я продолжила тараторить: ― Прошу вас, это важно. Он должен… Ему нельзя делать то, что он задумал, понимаете? Я должна его остановить.
Видимо, тревога в моем голосе его убедила, потому что он прервал мой поток мольбы и коротко произнес:
― Через минут сорок он будет дома. Я жду его возле офиса.
― Спасибо большое!
― Лана, я ничего вам не говорил.
― Да, спасибо.
Я положила трубку и вскочила на ноги.
― Нам сейчас нужно забрать детей, потому что я должна бежать к Колину.
― Лана… ― устало произнесла мама, вставая рядом со мной.
― Мам, как ты не понимаешь? Я люблю его, а он совершает ошибку! Она убьет его, мам.
Из груди вырвалось рыдание, которое я тщетно пыталась сдержать. Мама прижала меня к себе и погладила по голове.
― Беги. Я заберу детей. Я помню дорогу, и воспитатель меня уже знает.
Я оторвалась от мамы и посмотрела ей в глаза, чтобы убедиться, что она в самом деле это произнесла. Ее лицо было слегка нахмурено, но она успокаивающе улыбалась. Мой надежный тыл, моя поддержка и опора.
― Я люблю тебя, мамочка.
Она всхлипнула и подняла голову к небу, сдерживая слезы.
― Иди уже.
― Я напишу воспитателю по дороге.
― Да. Беги, Лана.
Я поцеловала маму в щеку и понеслась со всех ног прочь из парка на стоянку такси.
Глава 43
Колин
Я ехал через город и рассматривал таявший на тротуареах снег. Солнце с каждым днем становилось все ярче, а внутри меня было все так же темно. Казалось бы, прошло уже три недели и пора вынырнуть из состояния постоянной депрессии, но все никак не получалось. Я держался на плаву только благодаря работе и тому, что был вынужден тщательно прорабатывать план выхода из бизнеса. С отцом Карен мы договорились полюбовно, так как оба были слишком тесно связаны обязательствами, чтобы вот так в одночасье все разрушить. Он в первую очередь был бизнесменом, а уже потом ― отцом. Хотя я на его месте, наверное, рвал бы и метал. С другой стороны, ему нечем крыть: его драгоценная девочка беременна от средней руки актера вместо своего статусного жениха. Я ухмыльнулся. Вот так жизнь ставит людей в известную позицию.
И вот, я впервые задумался о продаже своего бизнеса. Раньше я думал о таком с содроганием. Но теперь мне было наплевать. После ее ухода все это как будто потеряло смысл. Моя девочка. Нежная и дикая, горячая и сумасбродная. Такая, какая нужна именно мне. Когда Лана исчезла из моей жизни, я понял, что практически живу на работе без конечной цели. Ради кого я старался? Кому и что мог дать, если даже первая женщина, в которую я по-настоящему влюбился, ничего от меня не хотела? Я скопил достаточно денег, чтобы безбедно существовать до конца моих дней, к тому же у меня есть дополнительные компании, которые исправно работают и которые я мог бы после своей смерти оставить Вики с Ноа. Эти дети после расставания с Ланой стали для меня единственным смыслом жизни, теми, ради кого я еще был готов шевелиться, чтобы они ни в чем не нуждались.
Сегодня я раньше ушел из офиса, чтобы подготовиться к встрече с адвокатом. Он уже приходил ко мне домой, потому что дело было настолько деликатным, что я не мог рисковать. Если бы хоть крупица информации просочилась за пределы его кабинета, я мог потерять если не все, то большую часть. Акции моей компании резко пошли бы вниз и уже через сутки ее растаскивали бы по клочкам стервятники с Уолл-стрит. Поэтому мы с Малиганом чуть ли не шептались в моем домашнем кабинете. Единственный человек, которому я позволял при этом оставаться в квартире, ― это Нора. И я был абсолютно уверен, что информация не просочится. Как же я ошибался.
Я вошел в квартиру и только успел снять туфли ― Ноа уехал, а привычка осталась, ― как на меня налетело хрупкое тело. Мои глаза расширились, когда я посмотрел на испуганную Лану. Она вцепилась в лацканы моего пиджака и умоляюще смотрела на меня.
― Лана? ― голос внезапно сел, а внутри как будто провернули раскаленный штырь. ― Что-то с детьми?
― Колин, не продавай компанию. Пожалуйста, не делай этого! ― она говорила так быстро, что я даже не сразу понял, о чем. В моменты сильного душевного волнения я мог слышать ее очаровательный акцент. Но сейчас не он меня волновал.
― Повтори, ― тихо попросил я, ― только не так быстро.
― Не продавай компанию, ― медленнее повторила она.
Мои глаза сузились, я нахмурился и слегка склонил голову набок. Впервые за последние три недели мой мозг так быстро обработал информацию и ко мне вернулась ясность мышления. Только лишь потому, что такие родные пальчики хватали лацканы пиджака, огромные испуганные глаза смотрели в мои, а в ноздри проник ее запах.
― Нора! ― рявкнул я.
― Ее нет, она ушла.
― Куда?
― Домой. Она… у нее разболелась голова. И я предположила, что ты будешь не против…
― Ты предположила? Или приняла решение?
Эта женщина сводила меня с ума. И сейчас не в самом лучшем ключе. Я отнял ее руки от себя, борясь с желанием притянуть ее ближе и зацеловать губы, по которым так сильно скучал. Сейчас было не время. У меня появилась проблема помасштабнее: теперь еще один человек был в курсе продажи. Кто знает, скольких еще Лана успела поставить в известность о нашумевшем событии? Я обошел Лану и пошел в свой кабинет, слыша, как она быстро идет следом, шлепая босыми ступнями.
Почему босыми? Неужели она так ходила по улице?
― Почему ты босиком? ― спросил я, резко остановившись и повернувшись к ней. Она бежала так быстро, что едва не врезалась в меня, но вовремя успела затормозить.
― Что? ― она перевела взгляд на свои ступни. ― А, я сняла носки. Я промочила их.
― Как?
Она тряхнула головой, как будто не верила в то, что я задал этот вопрос.
― Ну, я… мы с мамой гуляли в парке, там лужи…
― Я же купил тебе новые сапоги. Они пришли в негодность?
― Нет, мне было жалко их обувать в такую погоду, и я пошла в старых. Они, как оказалось, прохудились, ― с каждым словом она говорила все тише и в конце предложения практически перешла на шепот.
― Господи, Лана, ― я развернулся и пошел к своему столу. ― Выбрось старые и носи новые. Тебе дать денег, чтобы ты купила еще одни?
― Что? Нет. Колин, почему ты вообще говоришь об обуви, когда тут все вокруг разрушается?! ― выкрикнула она, в то время как я спокойно занял место в своем кресле и, откинувшись на спинку, посмотрел на нее.
― Потому что ты босая.
Она вскинула руки и резко опустила их, хлопнув по своим бедрам и привлекая к ним мое внимание. Такое несвоевременное, но уже безраздельно прикованное к ее телу. Я жадно шарил по нему взглядом, очерчивая каждый изгиб, затянутый в узкие джинсы и тонкий гольф, обтягивающий ее, словно вторая кожа. Внезапно мне захотелось совсем не разговоров. Я так соскучился по ней, что у меня не только сводило внутренности, но и горело огнем ниже пояса. Казалось, что если сейчас я не возьму ее, то просто умру.
― Колин! Ты что, не понимаешь? Тебе нельзя продавать компанию! ― продолжила гнуть свою линию Лана.
― Иди сюда, ― позвал я.
― Ч-что?
