— Панкрат, ты не то подумал, – добавил Коваль, отступая на два шага. – Я к Светлане Михайловне. Говорят, она башковитая баба. А у меня крестник загремел. Попался с поличным. С отпечатками у трупа.
— Воткните нож в шар, – сказала Света, и Коваль, с осторожностью поглядывая на Панкрата, быстро исполнил ее приказ.
— Светлана Михайловна, вы мне правду скажите, – чуть ли не заикаясь, стал рассказывать Коваль. – Мой гаденыш бабу зарезал?! Или нет?! Я ж его с пеленок к нормальной жизни приучал. Вы не подумайте, он не такой, как я. Он в Англии учится. И ща в Оксфорд поступил. А я даже за учебу ни копейки не плачу. Прикиньте?! – глупо заржал Коваль. – Парень с мозгами такими, что стипендию за бугром получил. И здесь, у нас, медали золотые на олимпиадах по физике, мать его, получал. И что?! Херня все это?! Что ж это получается? Я собственноручно вырастил маньячелло? Менты говорят, нашли его у трупа с ножом в руках. Всего в крови. И ладно, если бы пулю в лоб ей пустил. А так… тридцать шесть ножевых ранений?! На фига так мучить?
Света сосредоточенно листала документы, изучая дело. Задумалась и спросила.
— Что ваш крестник говорит?
— А он рыдает, мать его! Говорит, что с девушкой знаком. Они встречались. Вечером поругались, и он ушел. А когда вернулся, она была уже мертва. Не мог смотреть на нее такую и вытащил из нее нож. Придурок! И сразу менты нагрянули и повязали. А у них как? Если есть отпечатки и орудие убийства, там долго не разбираются! Светлана Михайловна, это он, да?! Если это он… до суда, сукин сын, не доживет… я его собственными руками придушу! Я ж его с пеленок сам практически растил, скотину. Хотел, чтобы у него другая жизнь была, человеческая. В Англии дом купил, суке, а он получается… гнида, бабу так жестоко. Да не похоже это на него! – бледный как смерть Коваль стал нервно расхаживать взад-вперед по комнате. Его руки тряслись, а со лба лился холодный пот.
— Успокойтесь, – сказала задумчивая Света. – Я должна кое-что проверить.
Витя принес ей томатную пасту, она дотронулась до его руки и измазала красной гущей ладонь.
— Этой рукой вытащи этот нож из шара. – Витька быстро сделал, как она просит. Света забрала из его рук оружие и сфотографировала рукоятку. Вложила в его измазанную руку другой нож. – А теперь воткни в другой шар, а затем вытащи.
Витя вновь исполнил ее поручение, а Света осторожно выхватила у него орудие и стала сравнивать два ножа, прикладывая их к яркой лампе.
— Мадам прокурор, и че получается?! А то не втыкаю!
— Направление отпечатков видишь? – спросила Света.
— Ага. Они разные! На одной идут четко вверх, на другой сначала вниз, потом вверх.
— Фотографии орудия убийства из дела вытащи.
Они с Витькой стали вдумчиво всматриваться в фото и сравнивать направление отпечатков на двух ножах.
— Ох ты ж! – воскликнул Витя. – Блин, а я даже не думал, что такое вычислить можно!
— То есть мой говнюк виноват, да?! – ругался Коваль. – Убью, суку! Пригрел на шее змею. Твою мать, у него ж сестра маленькая, а он чужую бабу! Да я его за это…
— Ваш крестник говорит правду. Он не виновен, – ответила Света. – Если только он не убил девушку в перчатках, потом снял их, измазался кровью и оставил свои пальчики на рукоятке. А мы оба понимаем, что это бред!
— Не мой говнюк, да?! – быстро обрадовался Коваль и чуть ли не в пляс бросился. – А я знал! Я чувствовал! Тьфу ты, да конечно не мой! Он у меня в Англии на стипендии учится! Я ж даже ни фига не плачу! Нормальный у меня пацан!
— Кто следователь по его делу? – получив ответ, Света быстро набрала номер следователя по делу. – Шаповалов, чем у тебя судмедэксперт занимается? Скинула тебе фото. Ты глянь внимательнее. Задержанный ваш правду говорит, – следователь быстро начал оправдываться в трубке. – Как что тебе делать? Запросить повторную экспертизу и искать виновного! Причем, судя по ранениям, того, кого жертва знала. Знакомого, друга, или бывшего парня. Это слишком личное убийство! А паренька выпусти под расписку о невыезде, пока экспертизу делать будешь, – в трубке послышалась брань, а Света стала закипать. – Шаповалов, виновного ищи, а не статистику себе по раскрываемости улучшай! Понял меня?! Или я к генералу Михееву пойду. Он тебе такую статистику устроит, закачаешься. Идиот, – буркнула Света, когда отключилась.
— Точно не он? Вы уверены? – переспросил Коваль, вкрадчиво вглядываясь ей в глаза.
— Наймите вашему крестнику адвоката. На всякий случай, – она быстро настрочила номер на листке бумаги и протянула ему Ковалю. – Этот хороший специалист. В нашей фирме работает. Я за него ручаюсь. Дождитесь повторной экспертизы. Она подтвердит слова парня. Вы спрашивали мое профессиональное мнение. Я утверждаю, что ваш крестник не виновен.
— Спасибо, Светлана Михайловна! Падлой буду, век не забуду! – закивал головой Коваль и радостно засмеялся. – А я знал! Пацан не мог! Он у меня чересчур хороший! А я говорил, что он на стипендии в Англии учится?
— Да, неоднократно, – хмыкнула Света.
— Коваль, – встрял Панкрат и кивнул ему в сторону своего кабинета. – Давай побазарим.
Они прошли в кабинет Панкрата. Он плеснул им обоим виски и протянул бокал Ковалю, который залпом его осушил.
— “Крестник” твой?! И сколько таких “крестников” по городу у тебя бегает от разных баб?! – хмыкнул Панкрат, явно намекая, что парень приходится ему родным сыном.
— А ты что, мастер класс от меня получить хочешь? Как ребенку жизнь сохранить, чтобы дожил хотя бы до двадцати? – нервно засмеялся Коваль, вытирая взмокший лоб. – Значит так, если Светлана Михайловна права, от меня твоему ребенку говна не прилетит. А так, не нравишься ты мне, Панкрат. И дележка ваша с Акуловым и Севером тоже. И молчать я не буду. Война у нас с вами неизбежная. Но… детей и баб я не трогаю. Слово даю.
— Херасе! – удивился Панкрат. – А с каких пор ты праведником стал, Коваль?
— Так уже пять лет, – Коваль встал, подошел к бару и налил себе еще выпивки. – Дочка у меня родилась. У меня ж их четверо. Трое пацанов. Думал, снова мужик родится. А тут такой сюрприз, – он задумчиво вертел бокал в руках, уставившись в одну точку. – Знаешь, че я вчера делал? Лошадкой был, блядь! Целый вечер по полу на карачках ползал. А куда деваться? Дочь сказала: «папа, ты лошадка», значит, я – лошадка. Когда у тебя дите родится, сразу поймешь, о чем я, – Коваль опрокинул бокал и грозно посмотрел на Панкрата: – В долгу ходить не умею. Знаю, что ищешь Назара. Поэтому, скину я тебе адресок, где обычно один из его дружков тусуется. Но если узнают, что это я тебе его сдал…
— Не узнают. Слово даю.
— Панкрат, слышь? – обратился к нему Коваль. – Война войной, но пусть это останется только между нами. У нас у всех семьи, дети. Давай их не втягивать сюда. Кошки отдельно, мышки отдельно.
— Без вопросов, – согласился Панкрат.
— А, может, с тебя и будет толк в качестве смотрящего, – задумчиво добавил Коваль и удалился.
В течение следующей недели всех подельников Назара по одному нашли, допросили, но никто из них не обладал информацией, где найти больного ублюдка. Света сразу сообразила, в чем дело. Почувствовав, что за Назаром ведется охота, он своих людей быстро кинул. Несмотря на то, что его искали и бандиты, и полицейские, ему удалось совершить новое преступление. Труп очередной беременной жертвы был выставлен напоказ. Назар оставил его в городском парке. Больной садист словно насмехался над ними.
Они со Светой поехали вместе. Два опера, работающих по этому делу, были уже на месте преступления, да и сам генерал полиции лично заявился туда. Когда Света увидела мертвую женщину, как-то сразу выпалила:
— Он уже новых ребят нанял. И сунул нам под нос, чтобы умылись. Мол, «глядите внимательнее, все равно не поймаете!»
— Так, может, он в этот раз сам работал, – предположил Кузьмич.
— Нет. Физически невозможно, он же покалеченный. Она изнасилована, я права? – обратилась она к судмедэксперту.
