Прохлаждаясь в душе, подставляя лицо ледяным струям, я размышляю о важности внушить Тане желание быть именно со мной, а не помешать ей общаться с другими мужчинами. Хватит с меня идиотизма, связанного с Заболоцким.
И я думаю обо всем этом каждый день. Меня ничего уже не волнует, даже пришедший в мою пятизвездочную гостиницу чокнутый мужик, обливший банкомат в коридоре горючей смесью и поджëгший его на глазах у толпы посетителей.
Я хочу найти волшебную таблетку, съев которую верну жену, но, к сожалению, такой таблетки не существует. И я опять гоняю мысли об этом в своей голове. Вопрос в том, что если я буду снова пытаться её контролировать, как в молодости, то мои попытки вернуть всё вряд ли увенчаются успехом.
В наших прошлых отношениях есть несколько камней преткновения, с которыми ни я, ни она не готовы мириться. И либо мы найдем компромисс на постоянной основе, который подойдет нам обоим, либо расстанемся навсегда. Поэтому, если я и попытаюсь меняться, то все изменения сделаю ради себя. И лишь из-за того, что нынешняя разлука с Татьяной раскрыла мне глаза на мои ошибки и помогла увидеть направление для развития. Эти изменения должны быть комфортны для меня. И не должны быть лишь временной мерой или уступкой, чтобы вернуть её. Так я рассуждаю, рассекая гладь воды в бассейне.
Даже занимаясь спортом по вечерам, я ломаю голову над тем, что должен доказать ей свою любовь, что достоин её, иначе она точно не вернется. А потом понимаю, что это автоматически возносит её в статус королевы, а меня опускает в статус её подданного. Изо дня в день ругаю себя, расхаживая по офису, катаясь туда-сюда в лифте. Если мыслить подобным образом, то я полностью передам контроль над ситуацией в руки своей гюнеш. И именно Татьяна будет решать, быть нам вместе или нет. И с вероятностью девяносто девять и девять десятых процента она решит, что нам лучше расстаться навсегда. Почему Таня так решит? Да потому, что, когда девушка полностью контролирует тебя, ты ей неинтересен. Это сродни поведению охотника, который с азартом преследует добычу, а когда настигает её, интерес пропадает и нужна следующая жертва.
Щелкая пальцами по рулю, я веду автомобиль вдоль автострады, прекрасно зная — когда ты полностью предсказуем и всячески пытаешься угодить, рискуешь услышать фразу «Я сейчас не готова к отношениям». Поэтому хрен я стану что-то ей доказывать. Подъезжаю к заправке, медленно передвигаясь в очереди машин. Смотрю на себя в зеркало заднего вида и думаю, что я должен быть собой, развиваться. И она будет со мной вопреки всему, а не благодаря каким-то доказательствам.
Покупаю стаканчик кофе и, пока моют мою машину, осознаю — Татьяна со мной двадцать четыре часа в сутки. Я помешался и нет у меня другого выхода. Она у меня в голове и есть только один способ вернуть её. Сминаю бумагу, выливая остатки горячего напитка в урну, и достаю телефон. В один из мессенджеров пишу отцу, сообщая, что нам срочно необходим очень важный сеанс связи сегодня вечером.
Глава 51
Тимур
— Как же Шахин достал меня! — Потираю виски, приложив телефон к уху и вслушиваясь в эмоциональную речь своего зама.
Сегодня очень важный для меня день, из Турции, чтобы поддержать и помочь, прилетели самые дорогие для меня люди, а я только что узнал — около двухсот гостей моего отеля «Золотые пески» одновременно пожаловались на ухудшение здоровья, у двадцати из них обнаружили признаки отравления, троих госпитализировали. Уже возбуждено уголовное дело.
— Вот же придурок! — со злостью сжимаю колесо руля, аккуратно паркуясь у пекарни.
— По версии сотрудников отеля, — отчитывается мой помощник, — все заболевшие постояльцы являлись участниками делового мероприятия. На банкете, в ресторане нашей гостиницы, людей накормили сомнительным лещом. Сейчас врачи-токсикологи регионального управления продолжают проверку.
— Понятно, держи меня в курсе.
— Не переживай, Тимур, мы оплатим медицинские расходы и проведём дезинфекцию помещений.
— Вот скажи мне, у него мозги вообще есть? Он же сам себе гадит. Я с юристами по три раза в неделю встречаюсь, чтобы с братом Адемом распрощаться, а он вон что удумал, ишак.
— Тимур, не беспокойся. Мне по секрету доложили — составлен протокол о временном запрете деятельности ресторана, информацию направили в прокуратуру. Наш отель вряд ли понесет ответственность за массовое отравление людей.
— Он портит мне репутацию. Адем настолько оскорблён, что готов сесть, лишь бы в мои отели никто не заселялся, — громко вздыхаю. — Люди не станут разбираться, чей это ресторан. Факт отравления был.
— Прорвемся, Тимур Назарович. Не первый раз. Придумаем что-нибудь. Удачи вам.
Мой зам в курсе насколько важный сегодня день.
— Благодарю. До связи и доброго дня.
Отключаюсь, глядя в зеркало, отец с матерью о чем-то шепчутся на заднем сиденье. Бабуля на переднем дремлет, похрапывая.
— Ты когда последний раз ел, сынок? — с заботой интересуется мать. — Похудел совсем.
— Жизнь его ничему не учит, — усмехается отец.
— Прошу тебя, Назар, — кладет руку на ладонь отца мать, в кои-то веки осмелившись перечить ему. — Тимур — взрослый мальчик. Да и мы с тобой не молодеем. Сын хочет, и наш долг как родителей — поддержать его.
— Помнится, восемь лет назад я слышал то же самое.
— А молодая турчанка куда делась? — резко просыпается бабушка, начиная фразу со свистящего кашля.
— Мама, забудь о ней.
— Я только порадовалась, что мой внук умом просветлел, — дергает ручку, пытаясь открыть дверь, бабуля.
Разглядываю свою физиономию. И вправду выгляжу плохо. Синяки под глазами, щеки впали. Сплю мало, ем? Вообще почти не ем. Вместо чая, кофе хлещу литрами.
Я припарковался возле самого входа. Аркаша сегодня выходной, пожаловался на плохое самочувствие и охранять Татьяну не пришёл. Как я сразу не догадался, что надо просто дать ему в пять раз больше денег, чем платила она. А охранное агентство? Да я купил это агентство с потрохами, и они больше никого сюда не послали.
— Это что за юрта с лепешками? — оказавшись на крыльце, запрокидывает голову бабуля, сузив глаза, обрамленные морщинами, до тонких ниточек.
— Пекарня, — поддерживает под руку бабушку мать. — Татьяна — хозяйка пекарни. Она бизнес-леди.
Бабушка выдает долгую бранную речь на турецком, потом в конце добавляет:
— Срам-то какой. Может, ещё не поздно вернуть турчанку?
Мама пытается успокоить бабушку, останавливая, а я оглядываюсь.
— А где дядя Али?
— А вон он на своем драндулете катит. Как обычно, поломался по дороге. Ишак его знает, когда он эту развалюху на свалку выбросит. Но ты же знаешь дядю Али. Что понимает осёл в компоте? — смеется отец.
— А рожать она будет? — строго интересуется бабуля. — А то знаю я этих бизнес-леди.
— Будет, куда она денется, — закрываю машину, следуя за родственниками.
— Если вообще на всё это согласится, — усмехается отец.
— Назар, я прошу тебя, — снова мать.
— Стойте, я должна надеть традиционный платок, — роется в сумке бабуля, меняя свой обычный коричневый на белый, расшитый золотом.
— Доброго вам дня, дорогие родственники, — присоединяется к нам Али.
— Хорошего здоровья, — киваю дядюшке.
Я не разговаривал с Татьяной с того самого дня, как уехал на день рождения Ясемин. Моя гюнеш встала в жестокую позу непринятия, её ничем не сдвинуть, она теперь, как айсберг в ледяном океане. И понимаю — другого варианта вернуть её у меня просто нет. Снова ругаться и что-то доказывать не по-мужски и глупо. Я должен дать ей то, чего она достойна. Моя гюнеш.
Как и положено по традиции, первыми в пекарню входят отец и брат моей матери. Они просят пригласить в зал Татьяну. Мы стоим у входа, ожидая своей очереди. Я немного нервничаю. Не потому что не уверен в своих действиях, в этом я как раз убежден. Я всё обдумал и решил безоговорочно. Волнуюсь, что Татьяне уже все равно. И та нежность, что искрилась в её глазах — потухла. Проходит минут десять, прежде чем Татьяна выходит в зал пекарни. Выглядит она гораздо хуже, чем я привык её видеть в последнее время. На голове невнятный пучок, вместо шикарных волнистых волос. На ногах не шпильки, а балетки. И это очень хорошо, вернее, плохо, конечно, но счастливой она не выглядит. И сделать её такой теперь моя первостепенная задача. Я так решил и именно к этой цели я намерен двигаться.
