слова кончились, то, видимо, секс вышел что надо. Лично для меня уж точно так.
Александр
Я лично вышел на клубную парковку с проверкой, не столько не доверяя рядовым охранникам, сколько нуждаясь в глотке чистого воздуха после насквозь прокуренного помещения. Ну и небольшая передышка от грохота музла не помешает, с возможностью подумать. Я не оставил Оксану одну. И это хорошо. Она не проснется в пустой квартире и не вернется в момент своего страха, потому что некому будет ее успокоить, отвлечь, приучить сразу же выбрасывать из головы охреневшее прошлое, что решило припереться обратно в ее жизнь. И это, бл*дь, прошлое еще и позволяет себе быть настолько недовольным, что места с синеглазкой рядом ему больше не отведено, что аж за перо схватилось, долбоклюй криворукий. И однорукий пока, моими усилиями, чем я несказанно доволен. Хотя какие там на хрен усилия! Не было бы тогда Оксаны в качестве зрителя — и вот тогда бы действительно я поднапрягся. Вырубил бы, тушку вывез в тихое место и поговорил бы в строго интимной обстановке для начала, а там как пошло бы. А оно бы пошло, потому как за одно выражение ледяного ужаса на лице Оксаны и этот ее отходняк потом, мне так измочалить гондона смазливого этого хотелось, что аж мышцы на руках дергало. Ее «Полежите со мной? Пожалуйста» и взгляд молящий пробрали меня до такой степени, что не будь я стриженным почти под ноль, точно волосы бы дыбом встали от интенсивности разряда. А уж когда она, наверняка, и сама себе не отдавая отчета, стала сжимать наши с Лехой руки задремав между нами, а потом разок всем телом дернулась, голову с моего плеча вскинула, вцепившись и вовсе намертво…
Короче, я хрен вспомню, когда глаза на мокром месте бывали, в детстве еще, а тут п*здец как защипало, и в глотке ком… Такая бешеная смесь злости на мудака ее бывшего и нежности-жалости к моей девочке внутри забурлила, не знаю как и на месте удержать себя смог. Только потому, что она нуждалась в том, чтобы я в тот момент просто лежал рядом, согревая и успокаивая ее вместе с Лехой, а не несся искать и *башить в кашу, вот только это и удержало.
Прав, выходит, в чем-то братан. Тут весь смысл в том, в чем нуждается внезапно такая дорогая тебе женщина, а не в том, чего ты хочешь, и куда тебя подрывает. А еще… опять благодаря тому, что у меня есть брат, моя синеглазка не одна сейчас. Никакая мразь в мое отсутствие не придет к ее двери и не сделает дурного, не напугает снова. А и напугает — Леха рядом и так и останется, пока и я не подтянусь, и тогда земля пухом любому, кто сунется. Потому что Лехе она так же дорога, и он за нее кадык выгрызет. А как быть между нами…
Этот вопрос по-прежнему крутит мне нутро узлами бесконечными «нельзя-нельзя-нельзя так» и тем крепче, чем чаще стали посещать картинки-воспоминания того, как мы были втроем. Причем, еще и со всполохами тех ощущений, что простреливали бывало без всякого предупреждения. Вот стою на светофоре, пялюсь на прохожих, жду зеленого — и тут хера-а-аркс! Оксана передо мной, как наяву, с растрепанными волосами и дорожками слез по щекам от того, как глубоко вбирает мой член, а сзади брат, в ней по самый корень, хрипит и стонет как при смерти, толкаясь в ее тело и добавляя каждым движением мне и так запредельного кайфа. И мне этим бабах! По голым нервам, да так, что всего сокращает как за секунду до оргазма, и чуть лбом в руль не впечатываюсь. Народ сзади сигналит, а я одуревший сижу, не соображаю ничего, потому что все силы-то и уходят на борьбу с собой и этим жгущим нутро «ХОЧУ!», причем, горящими буквами в километр, бля, высотой, которые уже чудится, видно всем и отовсюду. Потому что вот как такое спрятать? Сколько я еще смогу к ним задом поворачиваться и делать вид, будто ничего и нет? Но и как принять… Как, как у Лехи это вышло запросто? Я же до сих пор когда вижу, что он только кожи Оксаниной касается, мне в желудок словно кислоты концентрированной кто вливает. И как, сука, эта бл*дская кислота может сочетаться с гребаным «ХОЧУ!»? Несочетаемые же это вещи ни при каком раскладе!
— Мы, похоже, не с того начали, — прозвучал голос, который я уже успел возненавидеть, и появившийся Швец, встав так, чтобы нас разделяла ближайшая тачка, глянул на мой бейдж, — Александр. Думаю, мне изначально стоило поговорить с вами, а не идти к Оксане.
Опять в костюме, только пиджак на этот раз просто накинут щегольски на плечи, потому как рука с гипсом на перевязи. Вот смотрю на это, и на душе теплеет. Но симметрия бы больше порадовала. А ноги бонусом еще переломать бы, чтобы вообще гармония и красота воцарились.
— Со вторым согласен, к Оксане ты и близко подходить теперь не должен, если жизнь и здоровье дороги, а вот говорить мне с таким, как ты, особенно не о чем. По факту тема вообще единственная и уже озвученная — ты теряешься с нашего горизонта, и мы, может быть, не закапываем тебя.
— А мне вот кажется, что мужчинам всегда есть о чем поговорить. Скажем, решить в цивилизованном обсуждении вопрос с возвращением мне прав на женщину, которую я по сути вылепил под себя. Что было совсем не просто, учитывая, что я весьма взыскателен и требователен в сексуальном плане, а Оксаночка — женщина с особенностями психики, справиться с которыми под силу не каждому. Вы понимаете, о чем я?
— Нет, и понимать не собираюсь. А теперь съ*бался с парковки, пока я тебя еще и способности ходить не лишил.
— Да ладно, Александр! Неужто Оксаночка не порадовала вас своим горловым минетом? — он не потрудился хоть немного понизить голос, и торчавшие у входа посетители с двумя клубными девками уставились в нашу сторону с любопытством. — Если все еще нет, то разве это не повод задать себе вопрос, что не слишком-то она хочет вас, ведь она безумно обожает оральный секс. А если да, то у вас была наверняка потрясающая возможность оценить мою работу над ней. Ежедневную и кропотливую, ведь это не просто ерунда какая-то — научить неопытную девочку справляться с рвотным рефлексом, работать над задержкой
