увидела бабушку, лежащую на кровати. Дом был неухоженный, было видно, что пожилой женщине тяжело ухаживать за хозяйством и ей никто не помогает.
Переждав в этом доме ночь, с утра мы сели на автобус и поехали дальше. Я не знала, что мне стоит ожидать. Миша, после того, как вытащил меня из машины, больше меня не трогал, но и его сумасшедший взгляд никуда не исчез. Перед тем, как мы сели на автобус сегодня, он наконец ненадолго снял мои наручники и разрешил переодеться.
На автобусе мы доехали до другой деревни, и Миша от остановки уверенно потащил меня в каком-то направлении. Люди оглядывались на нас, явно понимая, что мы не местные, так как деревня была совсем небольшой, но никто не подошел к нам и ничего не спросил, хотя я на это очень надеялась.
— Вот и наш дом, Софушка. — я посмотрела в направлении, куда указывал Миша. Мы стояли у небольшого одноэтажного дома с покосившимся забором. Миша выглядел так, как будто привез меня не меньше, чем во дворец. Обезумевшими глазами он осматривал участок, а потом потащил внутрь. Я пока придерживалась всё той же тактики молчания.
— Наконец-то мы дома, и мы одни. Я сейчас затоплю печь, а ты пока можешь тут осмотреться и разложить свои вещи. — мои надежды не оправдались, и Миша оставил наручники на моих руках. Однако, когда он вышел из дома за дровами, я начала лихорадочно соображать, как я могу отсюда выбраться.
Быстро оглядевшись в доме, я обнаружила, что выход здесь только один. В окно я явно сейчас не вылезу, а попытаться вырубить Мишу, у меня не хватит физических сил. Скорее он меня прибьет.
Тут я увидела то, отчего мое сердце забилось быстрее. Он оставил свою куртку в доме. Я точно помнила, что Миша засунул свой телефон, когда выходил из машины, в карман куртки. Подбежав к ней, я ощупала ткань и действительно обнаружила там телефон. Я не верила своему счастью.
Телефон оказался запоролен, но пароль я помнила ещё с тех времен, когда мы встречались. Руки как назло не слушались, от волнения и от того, что руки немного затекли из-за наручников, я то и дело нажимала не те цифры, но наконец смогла ввести нужную комбинацию.
Ровно в этот же момент дверь в дом отварилась, и вошел Миша с охапкой дров. Я даже не успела никак среагировать. Все дрова полетели на пол, он бросился ко мне, и выхватил телефон из рук, отбросив в сторону.
— Я же тебе всё сказал! Что непонятного! — я пятилась назад, боясь, что в таком состоянии он может мне навредить.
— Ну ничего, я тебе сейчас напомню, кто мы с тобой друг другу, ты просто забыла… — он перестал орать, и начал говорить тихо. От этого мне становилось ещё страшнее. Мой живот ходил просто ходуном. Видимо, дочь что-то чувствовала и тоже не могла успокоиться.
Миша повалил меня на кровать, и начал стаскивать с меня одежду.
— Нет, не надо! — я пыталась отбиваться от него, размахивая и отталкивая его ногами, но он как будто только больше от этого раззадоривался и дичал.
Он стянул с меня штаны, колготки вместе с трусами, и я осталась лежать на кровати в одной кофте, полностью голая снизу.
— Скучала по мне? — с улыбающимся лицом Миша начал стягивать свои штаны и трусы, оголив член, и начал водить по нему рукой, приводя в рабочее состояние.
Я с ужасом скрестила ноги, и просто молча плакала, понимая, что случится, если никто прямо сейчас не спасет меня.
Миша подошел ко мне ближе.
— Не реви, видишь, из-за того, что ты ноешь, у меня не встает!
Я не могла ничего с собой поделать и просто продолжала плакать. Он еще раз выругался, кинул в меня одеждой, которую стянул, и вышел во двор. Я дрожащими руками подняла её с пола и кое-как натянула на себя. Господи, я так долго не выдержу, если подобное продолжится.
Когда он вернулся обратно в дом, я уже успокоилась и сидела в углу кровати, смотря на него как затравленный зверек.
— Мне что, это одному всё нужно? Ты же сама этого хотела! Говорила мне, что хочешь быть со мной! — он в каком-то нервозном состоянии начал разбрасывать всё, что было в доме.
Переубеждать его было бесполезно. Я быстро поняла принцип, что чем меньше я говорю, тем меньше шансов у меня отхватить ещё больше, поэтому просто сидела смирно.
До следующего дня он больше ко мне не приставал. Один раз кто-то принес нам еду, и мы, впервые со вчерашнего вечера, наконец-то поели. На ночь он приковал меня к кровати, предусмотрительно поставив недалеко ведро, чтобы я могла сходить в туалет, а сам напился какой-то водки, или самогона, который принесли вместе с едой, и в отключке пробыл всю ночь, лежа рядом со мной на кровати.
Я то впадала в дрему, то просыпалась. Было страшно, что он снова начнет приставать, во сне будет меня обнимать или трогать, но к счастью, всё обошлось.
— Доброе утро, моя любовь. — открыв глаза я обнаружила Мишу, стоящего прямо рядом со мной, и с лаской смотрящего в моё лицо.
Он потянулся вперед и прижался своими губами к моим. От него пахло вчерашним перегаром и не чищенными зубами. Я старалась не брыкаться, чтобы не злить его, но и никак не реагировала на поцелуй. В конце концов он отпрянул от меня, и с недовольным лицом вышел куда-то во двор.
Всё ещё сцепленными руками, которые уже очень болели от того, что долгое время находились в одном и том же положении, я попыталась протереть свой рот от этого мерзкого поцелуя, но получилось не очень. Миша вернулся, и наконец-то отцепил меня хотя бы от кровати.
Я не понимала, откуда взялась в его голове эта картинка. Я знала, что Миша родом из деревни, но не думала, что его больное сознание может решить, что для нас с ним идеальной судьбой будет жизнь вдвоем в подобных условиях.
— Кажется, мы вчера с тобой не закончили одно дельце — от его слов я замерла на кровати, боясь пошевелиться. Только не это, пожалуйста.
— Миша, пожалуйста, не надо. — я встала и попыталась отойти от него подальше, но он меня быстро настиг, встав вплотную.
— Не бойся
