вещь, подаренную им. И я сразу же надела украшение на руку.
Перед походом в парк, улыбнувшись, он ласково поцеловал моё запястье, где сверкал его подарок. В этот момент его глаза горели непривычно сильно, в них плескалась страсть, но, как мне показалось, появилось нечто большее, чего раньше никогда не было. Я проводила его помыть руки в нашу очень крохотную для двоих ванную комнату. Разойтись в ней было невозможно, и, пока Лёша намыливал ладони, я прижималась к его спине. Это был кайф в чистом виде. Твердость его широкой рельефной спины ощущалась даже сквозь одежду. Мы игриво переглядывались в зеркале, он продолжал мыть руки, а я млела от его близости, боясь того, что Марго может проснуться, и в тоже время надеясь, что он ещё раз прикоснётся.
Тихонов не разочаровал: резко повернулся ко мне лицом и жёстко рванул к своему телу. В джинсах и толстом сером свитере, он смотрелся не хуже, чем в своих привычных костюмах. Он выглядел горячо. Нежности закончились, и, сжав мои ягодицы, смяв их крупными жёсткими ладонями, он на ощупь закрыл дверь за своей спиной. Сдёрнул с меня халат. Затем впился в губы голодным поцелуем и, буквально сдавив тисками всё тело, набросился на бёдра, талию, спину, снова ягодицы, принявшись трогать их, грубо втирая ткань ночной рубашки в кожу. А напоследок, оторвавшись от моих губ и тяжело дыша, укусил нижнюю и, напористо крутанув, заставил встать к нему спиной и прогнуться в пояснице, выпятив зад ему навстречу. Я безвольно подчинилась, и мне это понравилось. Захотела его мгновенно, не нуждаясь в какой-то особенной подготовке. Схватившись пальцами за край ванны, почувствовала влажность между бёдер.
Тихонов расстегнул ширинку, звякнул ремнём, прошелестел джинсовой тканью, при этом умудрялся периодически давить мне на поясницу, не позволяя даже немного приподняться или как-то противиться его решению. Я жмурилась и ждала. Потому что он так хотел меня, что мне нравилось угождать ему. Боясь ослушаться и повернуться, получая от этого особенное, почти извращённое удовольствие. Я смотрела только вниз. По возникшей куче ткани на полу, поняла, что с его одеждой наконец-то было покончено. Красивые крупные голые ступни приблизились к моим, когда моё тело уже изнывало от желания. Лёша провёл руками по обнажённым ногам, пуская по икрам, бёдрам и ягодицам пронзительные мурашки. Он не гладил, а жёстко водил пальцами по коже, почти царапая. А потом безжалостно задрал ткань сорочки, набросив её мне на голову. Это было так по-варварски сексуально, что я прикусила нижнюю губу, застонала, завертелась в предвкушении и тут же получила звонкий шлепок по заднице и отброшенные в сторону порванные трусики. Он ударил меня несколько раз, и каждый его шлепок отзывался ноющей болью внизу живота. Это было невероятно сладким опытом. Раскрасив мои ягодицы в алый цвет, Тихонов дёрнул меня на себя и, прицелившись, вогнал член внутрь. До основания.
Вначале было чуточку больно, но уже через пару скользких движений стало хорошо и вокруг меня поплыла комната. В этой безжалостной позе, скрючившись в замкнутом пространстве, с тканью на голове и звоном в ушах от переизбытка эмоций я постигала нечто новое. А учитель, сжимая кожу на моих боках до синяков и пятен, энергично и очень сурово врывался внутрь.
Он со шлепками и стонами бился бёдрами о мой зад. И от этих страстных чавкающих звуков, издаваемых нашими телами, я едва держалась на ногах. Мне было приятно! Совершенно точно! С каждым беспощадным толчком он цеплял внутри меня так много сладких точек, что я ломала ногти о старый чугун и стонала, забыв обо всем на свете.
А Тихонов не забыл! Он протянул руку и заткнул мне рот ладонью, потому как знал: ни в коем случае моя дочь не должна была услышать то, что творилось за закрытой дверью ванной.
Это было грубо, крепко и сурово, но именно от этого у меня полностью снесло крышу. Тихонов буквально выбил из меня мощный оргазм, в полной мере ощутив мои сладостные конвульсии. И я расплакалась, из глаз ручьём потекли слёзы.
Когда он замер, с хрипом выдохнул и позволил мне повернуться, мы принялись целоваться как сумасшедшие, словно влюблённые, будто поехавшие друг на друге люди. Лёше пришлось держать меня. Ибо после того, что случилось между нами, я просто не могла стоять на ногах. Этот секс был настолько мощным и всесокрушающими, что я безвольным, вялым существом повисла у него на шее. Он гладил мою спину, целовал намокшие от слёз щеки, перебирал пальцами волосы, шептал моё имя. И первым напомнил, что дочь может проснуться. Я кивала, но совершенно ничего не соображала.
Лёша быстро надел штаны и застегнул ремень. Убрал порванные трусики, поднял с пола мой халат, поправил и завязал пояс на моей талии. Ещё раз поцеловал в губы и только потом открыл дверной замок. Маргаритка всё ещё спала, Лёша отправился на кухню, занявшись нашим с дочерью завтраком. А я попыталась собрать мысли в кучу и найти для нас с ней одежду для прогулки в парке. Он оборачивался и, вооружившись сковородкой и достав из холодильника яйца, то и дело подмигивал мне с кухонной части нашей маленькой съёмной квартирки.
Утро случилось незабываемым, потом мы поехали в парк. Маргаритка выиграла медведя, дальше ещё одного зверя и, смеясь, подбежала к нам, я обняла её.
А Лёша улыбнулся.
Мы с Лёшей почти не ссоримся. Бывают иногда спорные моменты, но это как у всех. Мне нравится быть покладистой и нежной для него. За время нашего с ним общения я обнаружила, что Тихонов довольно упрямый. Но совершенно не умеет мне противиться, и, если я начинаю отвлекать его нежностью и ласками, он идет на уступки. А так как делать это для меня одно удовольствие, у нас сложился довольно неплохой тандем. В отличие от моего мужа, воспринимающего всё как должное, Леша умеет быть благодарным.
— Может, поедешь к себе позже, а сейчас останемся тут и посмотрим все вместе какую-нибудь комедию? — кладу руку на его грудь, ласково глажу.
— Belle, мне надо кучу бумажных дел сделать к понедельнику, а сейчас уже вечер воскресенья.
— Ну как хочешь. — Встаю я на носочки и, прикоснувшись губами к его подбородку, начинаю медленно покусывать. — Пока тогда, созвонимся.
Отхожу к двери, открываю замок и тут же чувствую дыхание на своей шее. По телу бегут мурашки.
— Ты вьёшь из меня верёвки. — Ощущаю
