она была совершенно другой. Чистой, невинной, наивной…
Когда решил, что сделаю ее своей? Наверное с самого начала. Не планировал поступать так, как поступил. Забирать силой. Принуждать. Знал, что получу отпор. Знал, что она отдалится. Но оставлять ее там… в том доме, было просто невозможным.
Когда она мне позвонила в тот день, когда узнала о сестре и ублюдке женишке, у меня второй раз в жизни сорвало клему. Услышал ее голос. Она плакала. Все остальное получилось само собой. Наказать обидчиков. Забрать девчонку любой ценой. Я знал, что будет нелегко. Но также я знал, что обязательно добьюсь поставленной цели. Чтобы в ее глазах пропала ненависть и презрение. Чтобы перестала смотреть как на чудовище. Чтобы посмотрела иначе…Перед тем, как встретиться с Гронским, я два часа колотил грушу. Не был уверен, что не убью. Потому что хотелось сжать его немощную шею и сдавливать до тех пор, пока дикий ужас не потухнет в его глазах.
Мои люди выловили его на выезде из города. Притащили в мой дом. Привязали к стулу в гараже. Потому что тварь нужно было проучить. Он должен был меня бояться. Страх лучше верности. Он работает безукоризненно.
Этот вечер прошел особенно. Несмотря ни на что. После моего откровения перед Рустамом мне стало как-то легче. Возможно, это лишь мои надежды, но мне показалось, что между нами что-то изменилось.
— Я хотела попросить, — мы едем в машине домой. На моих коленях стоит коробочка с десертом. Рустам заказал его для Галины Петровны и это лишь подтвердило мои догадки о том, что она для него непростой человек.
Айдаров на секунду отвлекается от дороги и смотрит на меня. Мол, чего замолчала?
— Я хочу в дом приглашать Ди… Она моя самая лучшая и близкая подруга. Та, кому я могу безоговорочно доверять и…
— Я уже говорил, что ты можешь приглашать кого захочешь, — Айдаров отвечает деловым тоном, а я понимаю, что он не понял о чем я говорила.
— Насколько ей будет безопасно в доме? — Решаюсь задать самый важный вопрос. Чувствую как Айдаров снова поворачивает голову в мою сторону.
— А должно быть небезопасно?
— Я не знаю как ты к ней относишься. Судя по разговору утром, могу предположить, что она тебе не очень понравилась и…
— Она заносчивая и лезет куда ее не просят, — Айдаров даже не пытается юлить, выдает все как есть, — но я понял, что для тебя она важна. И ей не стоит меня опасаться, если ты спрашиваешь об этом.
— Мы с Ди полные противоположности в плане характера, — я киваю и слегка улыбаюсь. Но ее непосредственность всегда мне нравилась, — я не всегда могу правильно отреагировать на какую-то ситуацию. Часто впадаю в ступор, когда как Ди может за секунду совестно уложить на лопатки. Она именно тот друг, который останется рядом в беде. Я очень сильно ее люблю.
— Я понял, — Айдаров кивает, а у меня сейчас нет никаких сомнений в том, что подруге не стоит беспокоиться об Айдарове. Он ее не обидит.
Мой взгляд гипнотизирует коробочку с десертом, а на языке таки крутится вопрос о Галине Петровне. Кем она приходится Рустаму, что он так о ней заботится? Захочет ли он этим со мной поделиться? Насколько я успела заметить, то разговоры не его сильная сторона. Он скорее любит делать, чем обсуждать.
— Это любимый десерт Галины Петровны? — Закусываю щеку изнутри как только произнесла свой вопрос. Ничего не могу поделать с тем, что мне безумно любопытно у него все расспросить. Почему-то именно сегодня я чувствую, что имею на это право…
— Ее любимый десерт готовят в "Моне". Этот десерт на втором месте в списке.
Айдаров отвечает коротко. А мне не хватает подробностей. Как именно он определил, что это второй, а не первый? Он возил Галину Петровну в рестораны? Расспрашивал? Или сам сделал такие выводы?
Я чуть не взрываюсь от вопросов и эмоции, которые меня буквально распирают изнутри. Я боюсь показаться слишком навязчивой. Вдруг Рустаму не нравится, когда столько болтают? Но и сдерживаться совершенно не выходит. Я хочу узнать о нем. Хоть что-то. Хоть немного приоткрыть шторку и заглянуть.
— Она важный для тебя человек? — В этот момент машина как раз останавливается. Мы попадаем в небольшую пробку, и Айдаров поворачивается ко мне и впивается взглядом в мое лицо.
— Я ей доверяю, — кивает и продолжает смотреть. Господи, да что же так мало информации?
— Просто доверять мало. Ты о ней заботишься. Я не замечала такого же отношения по отношению к другим людям в доме.
Я действительно ни разу не видела, чтобы он привозил кому-то из прислуги еду. И Галина Петровна занимает высокую должность в доме. Она главная и все безукоризненно ей подчиняются.
Рустам прищуривается, как будто хочет что-то разглядеть в моих глазах. Считает, что я не туда лезу? Что это не мое дело?
— Она знает меня с самого детства, в какой-то степени она для меня родной человек. И да, я о ней забочусь.
В груди что-то екает. Тепло расплывается в грудной клетке. В эту самую секунду я вижу столько эмоций в его взгляде. Неужели я когда-то могла думать, что он бесчувственный?
— Я поняла, что она особенная, — киваю и не разрываю наш зрительный контакт, — она имеет слишком большой авторитет среди всех подчиненных. Может принимать решения не посоветовавшись. Но когда я только поселилась в доме ее не было…
— Она была с внуком на отдыхе, — Рустам кивает, — у мальчика астма и раз в год они ездят туда, где благоприятный климат. Я предлагал купить им там дом, чтобы они всегда могли жить там, где мальчугану будет комфортно. Галина Петровна обещала подумать.
— Это хорошее предложение, — я снова улыбаюсь, а Рустам лишь кивает.
Отворачиваюсь к окну, а глупая улыбка не сходит с лица. Все это время я считала, что он хочет открываться и общаться, что ему это не нужно. А сейчас я понимаю, что он готов идти на контакт. Просто ему непривычно вести откровенные разговоры. Значит ли это, что у него просто никогда не было отношений, где бы это требовалось?
Дома мы оказываемся спустя час. Меня не покидает ощущение особого вечера. Мне кажется, что это еще не конец. Но Рустам даже никоим образом мне намекнул на то, что мы как-то продолжим этот вечер.
Мы отдаем десерт Галине Петровне, она краснеет и благодарит нас. После убирает его в холодильник.
Вижу, что ее распирают
