ну точно! Ты же мне мачеха. Тебе положено по статусу волноваться о своих детях.
– Ты для меня уже член семьи, Марк.
– И ты для меня, – делимся полупризнаниями в любви. – После смерти мамы ни к кому так не привязывался, как к тебе. От этого и страшнее за то, что эта… тварь может сделать что-то с тобой.
– Я так боюсь, что она Алиму скажет, и он поверит, – признаюсь, вытирая слёзы. – Мы ведь вчера перед сном поссорились из-за этого. Он приревновал меня к тебе после твоей шутки о брачном контракте.
– Он что, совсем того, что ли?! – прыскает парень. – Мне его деньги и жена не нужны. Ну, в смысле, как женщина! Так-то ты мне очень нужна, мамочка… – издевается.
– Я ему так и сказала. Но он просто переживает из-за разницы в возрасте и что уйти к молодому могу.
– Ну, знаешь… тут сам виноват, – не кидается его защищать. Хотя я этого и не ожидала. Думала просто мужская солидарность. – Если так боится, то мог жену и постарше найти. Выбрал молодую – пусть либо доверяет, либо разводится. Но я бы не разводился. Если бы ты хотела изменить, давно бы со мной изменила. Ни одна женщина ещё перед моими чарами не смогла устоять. Кроме тебя. Поэтому рядом с тобой они отныне всегда выключены. Зачем тратить энергию и силы на то, что не работает.
– Просто я его люблю, – вздыхаю. – И его младшая копия мне не нужна. Но он этого не понимает. Не доверяет.
– Ты меня сейчас подделкой назвала? Обидно, так-то!
– Может… скажешь ему? – в очередной раз прошу. – Что ты его сын? Тогда это много проблем решит.
– Не могу я, Мириам! Понимаешь… Ладно, скажу как есть! – решается, наконец. – Я всё детство ненавидел отца за то, что его нет рядом со мной и мамой, когда это было нужно. Я его презирал. Ненавидел за то, что у меня не было того, что у других моих друзей. В моём воспитании нет мужского. Только уличное. И я свыкся с тем, что у меня нет папы. Так проще было жить. Забыть о существовании того, кому на тебя плевать. Сказать Алиму, что я его сын – это вновь вскрыть ту детскую рану и лечить её. Ждать, пока заживёт. И не факт, что это произойдёт быстро. Однажды мне придётся всё это принять, но пока морально это очень сложно.
– Хорошо, – соглашаюсь. – Но если ты решишься это сделать, то знай – я всегда рядом с тобой!
– Спасибо, – хмыкает, вновь дотронувшись до моей руки. – Не против, если я тебя сейчас домой отвезу, а сам поеду к себе. Сегодня должны кондиционер, наконец, установить дома.
– Мы не поедем есть мороженое?
– В другой раз, – обещает. – А хотя… давай закажем на парковку? И быстро поедим? Двадцать минут роли не играют, думаю.
Мириам
Попрощавшись с Марком около дома, получаю от него очередное обещание, что завтра мы ещё поедим мороженое и лишь только затем выхожу из машины.
Машу ему рукой на прощание, глядя на то, как он отъезжает. После разворачиваюсь и захожу на территорию дома моего мужа. Можно было бы назвать его и моим, но… пока язык не поворачивается считать эту роскошь своей.
По пути обхватываю себя руками от ночной прохлады. Недалеко от дома есть водоём, и от этого прохлада по вечерам ощущается сильнее, чем днём. И лишь идя к дому, вспоминаю, что забыла свою кофту в машине Марка на заднем сиденье.
Но сколько мне до дому идти? Пара минут! Потерплю! Тем более, что он уже уехал. Завтра заберу.
Как ни в чём не бывало захожу в дом, включаю свет и понимаю, что в доме я не одна. В излюбленном кресле Алима сидит моя главная проблема и мой главный страх. Розали. Спокойно попивает воду с лимоном и явно ожидает меня.
– Вы что-то задержались с этим щенком, – встречает меня, словно недовольная мама поздно вернувшегося подростка.
– Марк не щенок, – кидаю ей, гордо посмотрев на неё.
Не дам ей понять, как сильно мне сейчас страшно. Не покажу и гаммы своих истинных эмоции. Пусть думает, что хочет. Говорит, что хочет. Я сильный солдат. Марк так сказал.
– Ну да… Он сын Алима, – женщина опускает пустой стакан на журнальный столик и поднимается с кресла. – Его копия. Этим он тебя привлёк? Да? Молодым телом и тем, что похож на твоего… мужа? – выплёвывает последнее слово с отвращением. – Как ужасно это звучит. Твой… муж.
– Мы с Марком не любовники, – повторяю ей сказанное парнем на стоянке. – Мы друзья.
– А Алим знает, что ты дружишь с его сыном? И скрываешь его от него? – ухмыляется так, словно это козырь в её рукаве.
– Почему это скрываю? – пожимаю плечами. – Просто не влезаю в дела мужчин. В моей семье так принято. Знать, но молчать, когда это не касается меня лично, а мужчин вокруг меня. Поэтому я не скрываю. Я просто молчу.
– Ты держишь от него в тайне то, что у твоего мужа есть сын. За его спиной смеёшься над ним. Держишь Алима в дураках. И не надо мне говорить, что он знает. Потому что если бы Алимчик знал, то парнишка был бы в этом доме. И весь мир бы знал о том, что у Алима есть сын. Он бы им гордился!
– Не думаю, – скорее нервно, чем провокационно смеюсь. – Они недолюбливают друг друга. Так что, думаю, великой любви бы не было.
Была бы… Лапин и Марк просто плохо знают другу друга. Но я уверена, что они бы подружились.
– Это пока Алим не знает, что он его сын, – продолжает змеюка, с каждой секундой отравляя воздух в доме всё больше и больше своей ненавистью и желанием меня убить. Я так это и чувствую. – Когда узнает, то и ты ему не нужна будешь.
– Чего тебе надо, Розали? – игнорирую её провокацию. – Уже поздно, и я хочу спать. Тебе пора! – указываю ей на дверь. – Всего хорошего! Не скажу, что была рада твоему визиту. Прощай!
– Я сама решу, когда мне пора! – шипит сквозь зубы.
– Кто тебя вообще в дом впустил? – неожиданно понимаю.
Охрана могла её пропустить, да. Но на территорию дома. Но в сам дом… который я лично утром закрывала на ключ… Да, у охраны есть запасные, но они на случай пожара, потопа и серьёзных случаев.
Я помню, Алим рассказывал мне, что однажды его родного брата, отца Алисы, в дом
