— Сестричка, тебе повезло, что у тебя такой замечательный муж, — ядовито рассмеялась сестра, — Верный, заботливый…
Соболев заскрипел зубами, явно сожалея, что за столом кроме меня и Аньки ещё находятся мои родные — и что он не может вести себя как пожелает.
А я оказалась между двух огней.
С одной стороны, Анька не была невинной жертвой обстоятельств — она могла предположить, что её интриги с помощником мэра могут закончиться большими неприятностями для наших родных. Она же, вместо того, чтобы как-то обезопасить наших родных, где-то спряталась и не показывала носу, пока Соболев не утряс все ещё неприятности.
С другой стороны, при всем благородстве, которое Соболев проявлял в отношении моих мамы и бабушки, монстр внутри него совершал жестокие, бесчеловечные поступки. Ни один проступок моей сестры не стоит того ужаса, что он пережила по его приказу…
Тяжелая ладонь, внезапно отпустив мою руку, тут же переместилась на талию, заставляя меня вздрогнуть.
— Ты не устала? – заботливо поинтересовался Соболев, с тревогой вглядываясь в моё лицо. — Может, пора домой?
Переведя взгляд на маму и бабулю, Соболев заявил, что его тещи просто кудесницы, и дадут фору даже самым именитым поварам мира — мол, всё было изумительно вкусно и сытно, но нам, наверное, пора домой…
— Яне завтра рано на работу, — объяснил Соболев. — Я надеюсь, что она хотя бы сегодня выспится.
Жесткая ладонь поднялась вверх и ласково проехалась по моей спине.
— Её так загружают в архиве.
— Неужели моя сестренка до сих пор не уволилась? – не поверила Аня, допивая очередной бокал вина. — А вы что, обратно съехались, да?
Не дождавшись ответа, она ядовито рассмеялась.
— Некоторых жизнь ничему не учит.
— Вот именно, — кивнул Соболев бросив резкий взгляд в сторону Аньки, отчего моя сестра подавилась вином… и замолчала.
А я… я понимала ,что выбора у меня нет. Лариса, помощница наших соседей, уже точно уехала домой ( она обычно уезжала в город задолго до ужина); оставаться в доме, чтобы хотя бы просто подождать такси, после заявлений Соболева, было неудобно. Я мысленно представила себе тревожные взгляды матери, язвительные комментарии сестры … и отказалась от этой идеи.
—Я просто тебя отвезу, — тихо произнес Соболев, склонившись к моему уху. – Яна, пожалуйста, не бойся.
Пожав плечами, я напустила независимый вид: а кто боится, кто здесь боится?
Только у самой тряслись поджилки, когда я представила, что мне придется снова сесть в одну с ним машину.
Но выбора не было.
— Наверное, ты прав… — игнорируя взгляды сестры, я виновато посмотрела на маму и бабушку. – Простите, дорогие, что мы сегодня так поздно приехали. Но Дима прав: уже поздно, а нам ещё добираться…
— Ну, хотя бы чаю попейте, — всплеснула мама руками. – Я же творожник с фруктами купила. Твой любимый.
— Мам… — заметив настороженные переглядывания мамы и бабушки, махнула рукой. – Давайте пирог.
И сама поднялась из-за стола, чтобы помочь маме убрать со стола и подготовиться к чаепитию.
Пока я быстро мыла тарелки, мама то и дело поглядывала в сторону стола, где Анька продолжала вдохновенно врать про свои приключения в командировке.
— Вы из-за Анюты так рано уезжаете, да? — шёпотом спросила мама. — Она какая-то странная сегодня. Вроде вернулась из удачной поездки, а ведет себя с вами всё равно, что ядовитая кобра.
— Может, у неё что-то в личном плане не клеится? – сделав вид, что задумалась, «предположила» я. — Обычно, Анюта не насколько раскована.
— И я про то же, — кивнула мама. – Дело тут нечисто… Ладно, я уговорила остаться её на ночь – попробую расспросить, если получится.
Я молча кивнула, внезапно подумав, что мама… Нет, это не было приятной мыслью. Подобные мысли могли только отравить, ничего больше, но… я внезапно подумала, что маме хватило несколько часов, чтобы понять, что с Аней что-то творится… Я же уже две недели медленно жарилась в аду – а она не замечала… Или предпочитала не замечать?
Мама вытащила из холодильника тирольский пирог (она почему-то упорно называла его творожник). Родительница попросила меня нарезать его на кусочки, а сама принялась разливать чай в кружки, стоявшие возле плиты.
Я спокойно подала тарелки с пирогом бабушке, Ане, поставила тарелку для мамы; когда же я передавала тарелку Соболеву, он вдруг перехватил мою руку и кивнул на мизинец, измазанный кремом.
— Сладкие пальчики, — широко улыбнулся монстр, нежно поцеловав мою руку, одновременно с этим слизывая крем с моего пальца.
Анька громко загремела ложкой, размешивая несладкий чай — и разрушая тем самым интимность момента между мной и Соболевым.
Глава 31
— Думаешь, он тебя любит? – спросила Анька, пока Соболев прощался с мамой и бабушкой. — Думаешь, ты такая особенная, да?
Я молча посмотрела на сестру.
— Или ты его любишь, поэтому простила ему групповушку в клубе?
Я понимала: сейчас было крайне неудачное время, чтобы начинать обстоятельный разговор с сестрой, но и промолчать я не смогла.
— Раньше ты так сильно на Соболева не реагировала, — заметила я, глядя в глаза сестры. — Что изменилось?
Анька фыркнула.
— Мне неприятно, что он делает из тебя дуру.
— Из меня все делают дуру, не только Соболев, — пожала я плечами. – Кажется, я уже к этому привыкла.
— Что ты имеешь в виду? – нахмурилась сестра.
Покосившись на монстра, шагающего прямо к нам, я пожала плечами и тихо произнесла:
— Скажи, когда ты будешь в городе… давай где-нибудь встретимся.
Анька толком не успела ещё ничего ответить, а Соболев уже тащил меня под ручку к машине.
Мне было тяжело находиться с ним рядом в одном доме, тяжело было изображать перед родными, что всё почти в порядке… но совершенно невозможно было сесть к нему в автомобиль.
Слишком часто мне снился салон, где меня… где мне делали больно; где калечили моё тело и убивали мою душу.
— В будущем нам надо будет сократить время пребывания твоей сестры с моим тещами, — высокомерно заметил Соболев, устраиваясь на сидении рядом со мной.
Кожаное сидение заскрипело под весом его тела, напоминая мне этим звуком о том, как скрипел другой диван другой машины в тот момент, когда он брал моё тело.
Закрыв глаза, я сделала пару глубоких вздохов, стараясь хоть немного успокоиться.
После этого настороженно покосилась на Соболева.
— Как ты собираешься это сделать, она всё-таки их дочь и внучка. Так же, как и я.
— Только в отличие от тебя, ей на твоих родных наплевать, — фыркнул Соболев.
— Раньше ей не было наплевать, — покачала я головой. – Она же каким-то образом скрывала своё настоящее занятие от мамы и бабули. Да и я узнала обо всем не так давно.
— Это не важно, — ровно заявил Соболев. — Главное, что сейчас твоя сестрица становится опасной для своих же родных.
—Почему…почему ты её не тронул?
Соболев окинул меня ледяным презрением.
— Эта шваль не стоит того, чтобы я марал об неё руки.
— Я думала, что …
—Что я от неё избавился? — иронично приподнял бровь Соболев. — Дорогая, если бы этим занимались мои ребята, то тебе не пришлось бы выдумывать на ходу причину, по которой эта девка испарилась из города.
Взяв мою ладонь в свои руки, монстр спокойно заметил:
— Меня устраивало её исчезновение. Согласись, с её возвращением всё стало только хуже.
Если честно, но где-то в глубине души я тоже винила Аньку за гнетущую атмосферу сегодняшнего вечера. Если я смогла подыграть Соболеву, то и она могла бы расстараться. Но вместо этого она начала сводить счеты с монстром, подставляя под удар маму и бабушку.
— И всё же, она часть нашей семьи, — вдохнула я, признаваясь в своей беспомощности. – Мама и бабушка рады её видеть.
— Она не часть нашей семьи, а дешевая шалава, — заявил Соболев.
— Почему ты так грубо её обзываешь? – спросила я. – Ты же пользуешься их услугами?
