есть. Сейчас без бумажного подтверждения каждого шага сложно что-то доказать на уровне закона.
– Понял, сделаем.
–Попечительство и опекунство можно прекратить в случае возвращения подопечного родителям. Собственно, это и нужно делать в вашей ситуации. Вы же хотите оба вернуть ребенка?
– Конечно, – не раздумывая отвечаю, – мать ребенка тоже очень хочет вернуть права на него.
– Так, ну ты у нас мальчик небедный. Проблем с обеспечением ребенка не будет. Жилье есть, бабки есть, так что любой суд будет на стороне родителя. А почему мать не вернула сама раньше?
– Да там сложно все. У матери по сути ничего не было...
Запускаю руку в волосы и непроизвольно ерошу шевелюру.
– Тогда понял. У Медведева бабок-то тоже немало.
Воцаряется тишина. Он о чем-то сосредоточено думает.
– Так, а с оформлением отношений у вас что?
Сердце проваливается вниз. Я-то готов, а вот позицию Миры не знаю.
– А что, обязателен брак?
– Не обязателен, но желателен. Смотри, – он прерывается, – воссоединение родителей, любовь и желание вернуть сына. Вполне логично, сам же понимаешь.
Прекрасно понимаю.
– Значит, поженимся.
Хрен знает, как я буду проворачивать все, но, если нужно, значит, сделаем.
– Правильное решение. Что еще? Делаешь тест, берешь результат – и в суд.
А вот тут начинается вторая часть Марлезонского балета.
– А без судов? Это ж надолго может затянуться.
Тяжелый вздох.
– В обход закона хочешь пойти?
Низкий смех позволяет немного выдохнуть.
– Хотелось бы поскорее закрыть этот вопрос.
– Ну тогда, когда все сделаешь, набирай. Я сведу тебя с одним инспектором, который может все сделать. И поможет.
Впервые за весь разговор реально расслабляюсь и выдыхаю. Это уже больше чем ничего.
– Спасибо.
– Рано пока благодарить. Вот когда пацан станет твоим по праву, с тебя коньяк.
– Ну это само собой.
– И это… – заминка заставляет снова собраться, – поговорил бы ты с опекуном по душам. Ну, может, он поймет, проникнется и отдаст сына.
Усмехаюсь. Если бы все было так просто, то я бы точно ни к кому не обращался за помощью. Не в моем это стиле. Не люблю быть должным.
– Да разговаривал уже, не помогло. Уперся рогом – и ни в какую. Ну, у него жизненная цель – испортить жизнь мне и дочери своей. Сейчас они у меня, сегодня увезу их из города.
– А вот это ты зря, конечно. Можно и проблем хапнуть из-за похищения опекуна, в курсе?
Рано расслабился, блин! Не нравится мне, куда он клонит.
– Я не оставлю сына с ним в одном доме.
Снова стук по столу. Думает о чем-то, сосредоточен по максимум. Достает телефон и набирает кому-то.
– Приветствую, Олег Валерьевич, – замолкает. – Дело есть к тебе. Можешь в столовую спуститься? С меня обед, – усмехается, расслабляя галстук, – естественно. Жду.
Кладет телефон перед собой и откидывается назад.
– Сейчас человечка подождем. Попробуем кое-то провернуть, ну не за просто так, сам понимаешь.
– Евгений Викторович, я зап...
– Цыц, – шикает на меня и оглядывается. – С ума сошел тут такое говорить? Умник.
И мне становится стыдно. Будто сам не знаю, что у стен есть уши, а тут чуть ли не взятку предложил.
К нам приближается неприметный мужичок и обменивается с моим собеседником рукопожатием. Поворачивается ко мне, сканирует взглядом.
– Добрый день. И зачем я тебе понадобился, Евгений Викторович?
– Влад, познакомься, это главный инспектор по делам несовершеннолетних. Он, собственно, и бдит за работой опеки пока.
Вот уж не подумал бы. Высокий, худощавый и слишком безобидный. Обычный офисный планктон. Но никак не инспектор.
Протягиваю руку:
– Приятно познакомиться.
– Давай к делу, а то у меня там скоро планерка.
– Конечно. В общем, Олежа, надо принять вот у этого молодого человека заявление о процессе прекращения опеки над его сыном. Внук Медведева, прикинь.
Олег красноречиво кривится, а мне прям становится интересно, за что же на Медведева так ополчились его соратники.
– Ага, у меня такая же реакция была почти, – гогочет. – Короче, принять нужно бумажульку, – поворачивается ко мне и выгибает бровь. – Когда ты их забрал?
– Вчера.
– Позавчерашним числом. И нужно выдать разрешение на то, что отец, то есть он, может провести время с ребенком. В целях знакомства, так сказать. Сможешь?
– Доказательства есть, что он отец?
Застываю, потому что понятия не имею, на кого Мира записала ребенка. Две пары глаз впериваются в меня, а я тяжело сглатываю.
– А какое доказательство сейчас нужно?
– Ну на этом этапе будет достаточно записи в свидетельстве о рождении на твое отчество.
– Сейчас уточню.
Мужики начинают покатываться от смеха.
– Классный из тебя папаша, – подкалывает Олег.
– Да ладно тебе, Олег. Парень только недавно про сына узнал, еще не отошел от счастливой новости.
Набираю номер Миры и мучительно долго жду, пока она ответит.
– Да? – слышу ее тихий голос и выдыхаю. – Извини, Славка спит просто, я из комнаты выходила.
– Мир, а на кого записан ребенок?
– Эм, – она теряется, явно не ожидая от меня такого тупого вопроса, и мне стыдно, но потом разрулю, – отчество твое, фамилия моя. В графе «Отец» твое имя, я смогла втайне от отца подать документы после роддома.
– Свидетельство о рождении забрала?
Ну я и сам догадываюсь, что нужно будет доказывать это каким-то документом.
– Да, конечно. Тебе фото прислать?
Умничка моя, все сразу понимает.
– Желательно.
– Да, сейчас, – отключается.
– У ребенка мое отчество и в графе «Отец» мое имя.
Мужики кивают, а телефон пиликает сообщением. Открываю фотографию и улыбаюсь, когда вижу свое имя в графе «Отец». Дата рождения: тридцать первое августа.
Показываю фотографию, получаю очередной кивок, и Олег поднимается с места.
– Пойдем ко мне в кабинет, напишешь заяву, потом я все сам организую. Давай, Евгений Викторович, до вечера.
Встаю и иду следом за Олегом. Быстро пишу чуть ли не под диктовку бумагу, отдаю.
– Тебе потом позвонит Викторович и скажет, что как.
– Спасибо.
Я уже со счета сбиваюсь, сколько раз пришлось сказать всем спасибо, но сейчас не до гордыни. Сейчас на кону Славка, и я буду не только спасибкать на каждом углу.
– Давай, удачи.
Выхожу из здания министерства и наконец могу выдохнуть.
