Ази Алави со словами: «Этот мир сошел с ума».
На следующий же день Иве снова позвонили, и на этот раз с ней говорил сам Ази. Ива ответила честно:
– Я читала о вас и знаю, что вы один из лучших. Но ваши услуги мне не по карману.
– Вам не придётся платить, – спокойно ответил Ази.
– Как это? – не поверила своим ушам Ива.
– Защиту по данному иску оплатит государство, независимо от того выиграем мы дело или нет.
Теперь Ива испугалась по-настоящему: если государство прислало ей такого специалиста, значит, дело серьезное. А так как у Мэтта есть деньги – он сам ей в этом признался – то у него есть все шансы размазать её, как шпроту по горбушке.
Пока Ива ехала в офис Ази Алави, у неё появились некоторые сомнения насчёт его бесплатности:
– И с каких пор один из самых высокооплачиваемых адвокатов предоставляется государством на безвозмездной основе? – спросила она едва ли не с порога.
Ази снисходительно улыбнулся.
– Всегда предоставляло, но не для всех.
– Верится с трудом. И как же государство определяет счастливчиков?
– Видите ли, Ива, всё, что связано с исками о неоказании помощи, всегда очень неоднозначно и скользко. Почва, на которой они возникают, всегда зыбкая. Иными словами, если истцы будут регулярно выигрывать такие иски, общество может деградировать в очень некрасивом направлении. Государство крайне не заинтересовано в таком развитии событий и вынуждено контролировать. В вашей ситуации государство на вашей стороне. Но суд независим, и наша цель – убедить его в том, что вы невиновны. А теперь, пожалуйста, расскажите, состоите ли вы, или состояли ли вы когда-либо в каких-либо отношениях с Маттео Росси?
Именно этот вопрос и был задан Иве обвинением, едва началось слушание. Вначале, конечно, попросили рассказать о происшествии, о её действиях, а также дать подробное объяснение того, как и почему она приняла решение спасать Маттео Росси.
Ива внезапно спросила себя: будь у неё шанс прожить этот момент заново со всеми теми знаниями, которые были у неё теперь, проехала бы она мимо? Никогда – ответила она себе. Она бы повторила всё в точности, потому что экспертиза показала: ребёнок Мэтта и Софии не выжил бы, и теперь она это знала наверняка. А у самого Мэтта был крохотный шанс, но Ива всё-таки умудрилась им воспользоваться.
Как ни странно, эта мысль полностью освободила её от напряжения.
– Я не знала, кто находится в машине, – ответила она обвинению и всему суду, а главное, Маттео Росси, сидевшему за одним столом с группой адвокатов и Софией Конта.
Ива заметила его сразу, как вошла в зал: сложно было бы этого не сделать, даже невзирая на то, что к её появлению в помещение уже набилось полно народу. Она не ожидала, что на её суде будет присутствовать такое количество людей, и ещё меньше ожидала увидеть здесь Мэтта – характер дела не требовал его присутствия, поскольку обвинение представляли адвокаты.
Мэтт сидел в первом ряду в белой тенниске и неизменной бейсболке. Когда в зал вошёл судья и началось заседание, Ива даже удивилась, как это никто не сделал ему замечание и не попросил снять головной убор.
– Любой нормальный человек в первую очередь помог бы ребёнку. Почему этого не сделали вы? – жёстко спросила адвокат обвинения – женщина в белом пиджаке и тёмных брюках.
Ирма Берг была олицетворением успеха. Ни в своём институте, ни уж тем более в своей клинике Ива никогда не встречала настолько харизматичных личностей. Всё в ней, от ухоженных тёмных волос, до уверенной тональности голоса, вопило о незаурядности и привычке побеждать.
Ази появился одним из последних и, прежде чем подойти к Иве и поздороваться, пожал руку Ирме, что-то шепнул ей на ухо, отчего та неприлично расхохоталась. Даже присяжные насторожились и с опаской посмотрели в её сторону. Да, Ирма всем своим видом внушала страх неизбежного поражения.
– Протестую, – безэмоционально произнёс Ази.
– Протест отклонён. Продолжайте, но избегайте ярлыков, – строго приказал судья.
Ирма кивнула и повторила вопрос:
– Почему вы не оказали помощь ребёнку?
– Я хотела, но он мне показался наименее пострадавшим.
– Как вы это поняли?
– Он единственный был в сознании. На нём не было видно никаких повреждений.
Ива хотела было добавить «в то время как у Мэтта зияла рана», но вовремя опомнилась и промолчала. Адвокат дал ей несколько инструкций, главная из которых – никогда самостоятельно не упоминать Мэтта, а если о нём спросят, вместо имени называть его «пострадавший мужчина».
– Но вы же так или иначе врач и должны знать, что у маленьких детей высока вероятность внутренних повреждений, невидимых снаружи!
– Протестую! – уже громче произнёс Ази.
– Протест принят, но, если ответчик желает, он может ответить, – решил судья.
– Да, – кивнула Ива, – я отвечу. Ветеринар лечит животных, а не людей. Поверьте, отличия есть и их много. Я никогда не изучала педиатрию, но есть нечто, что объединяет маленьких детей и животных – они не могут ничего сказать о своей проблеме. Если бы ребёнок мог сказать, что ему больно, поверьте, мои действия были бы другими.
Ази едва заметно улыбнулся – он хорошо подготовил Иву.
Но хорошая подготовка мало могла помочь, когда дело касалось Ирмы Берг.
– Что делал ребёнок? – спросила она.
– Он был пристёгнут к автокреслу.
– Это понятно. Но что он делал?
– Он в нём находился. Простите, я не совсем понимаю вопрос.
– Всё вы понимаете, – с ухмылкой заявила Ирма. – Как вы определили, что ребёнок в сознании?
Ива сразу поняла свою ошибку.
– Он плакал.
– Да, он плакал. Именно это вы и рассказали полицейскому. Почему же теперь вам непонятен простой и прямой вопрос: «Что делал ребёнок?».
– Протестую! – громыхнул Ази.
– Отклонено.
Иву бросило в жар, лица присяжных вытянулись.
– Разве детский плач не является первым признаком боли? Сигналом о том, что требуется помощь? – надавила Ирма.
– Я плохо разбираюсь в детях, но так как на ребёнке не было видимых повреждений, мне показалось, он плакал от страха.
Лица присяжных вытянулись ещё сильнее, Ази недовольно нахмурился.
И именно в этот момент Ирма и вытянула свой джокер:
– В каких отношениях вы находитесь с Маттео Росси?
– С обвинителем мы учились в одной школе и дважды попадали в одно
