Бросившись в спальню, она начала лихорадочно разрывать ящики комода в поисках пакета с костюмом, отчаянно чертыхаясь и сама себя подгоняя. Наконец, вожделенный пакет нашелся. Так, этикетку оборвать к черту… Теперь к зеркалу… Ничего, и впрямь хорошо смотрится! Теперь причесаться, припудриться… Или не надо пудриться? А губы красить? А зачем? Она же дома! Чего это она – в домашнем костюме и с накрашенными губами… Ну, бледная слегка. Но какая уж есть… Теперь – на кухню! Салат – в салатницу, колбасу нарезать, яблоки помыть… А шампанского-то у нее нет! Вот черт! Не догадалась купить! Но кто бы знал, что все так обернется! Да если б она знала… Да она бы тогда…
Что она такого сделала бы, если б заранее знала о Димином приходе, Женя так и не успела додумать. Дверной звонок тренькнул коротко и вежливо, извещая о приходе неожиданного гостя. Схватившись за вмиг вспыхнувшие щеки, она побежала в прихожую. Тормознув на секунду у зеркала, взглянула в него с некоторой опаской – сама себе не понравилась. Взгляд такой… очень уж откровенно и по-детски радостный, будто сам президент на пару с живым Дедом Морозом к ней в гости заглянуть решили. «Уймись, девушка! – сама себе коротко приказала Женя. – Ишь, полетела в облака…»
Кое-как справившись с лицом, то есть вернув его, как ей показалось, в равнодушно-ленивое состояние, она не торопясь прошествовала к двери, открутила дрожащими пальцами рычажок замка.
– Ой, Женечка, с наступающим тебя! – вплыло в открытую дверь пьяненькое Оксанкино лицо. – А я за тобой, Женечка! Гоги сказал: нехорошо, если девушка одна…
– Да ну тебя, Оксанка! – сердито замахала на нее руками Женя. – С чего это ты взяла, что я одна? Иди давай отсюда!
– Но ты же сама сказала…
– Ну, мало ли что я когда-то там сказала? Может, я пошутила так неудачно? Иди-иди, Оксанка, не мешай мне…
– А кто у тебя, Жень?
– Иди, я сказала! Все тебе знать надо! Иди к своему Гоги…
– Ну ладно, раз так… – обиженно отпрянула от двери Оксанка. – Я как лучше хотела, а ты…
Захлопнув торопливо дверь, Женя привалилась к ней спиной, медленно осела на корточки. Сил будто совсем не осталось – никогда она не волновалась так сильно… А в следующую секунду подскочила на ноги как ужаленная – звонок снова ожил, как по нервам ударил. Хорошо, хоть догадалась не сразу открыть. Еще подумает этот Дима, что она под дверью его ждала…
Он вошел с мороза, припорошенный слегка снегом и шуршащий пакетами, обдал запахом хорошего мужского одеколона, улыбнулся радостно и смущенно. Из одного пакета торчала серебряная голова шампанского, из другого – пышный хвост ананаса. Красиво, как на глянцевой картинке. Этакий новогодний мужчина – подарок женщине, решившей встречать Новый год в одиночестве. Если б рассказала ей какая-нибудь приятельница такое про себя – ни за что бы не поверила… Нет, все-таки хороший человек придумал все эти праздничные новогодние чудеса, зря она его все это время хаяла…
– Женя, куда все это хозяйство? – протянул он ей свои пакеты. – Возьмите, распотрошите, пожалуйста. Я сейчас разденусь и вам помогу…
– Да не надо, я сама! Проходите пока в комнату, я сейчас! – забирая у него пакеты из рук и убегая с ними на кухню, по-хозяйски распорядилась Женя. – Вы есть хотите, Дима?
– Очень хочу!
– А у меня салат оливье есть!
– Замечательно!
– Ой, да тут у вас богатство целое… Икра, буженина, балык…
– Все, все на стол, Женя! Новый год встречать будем! Вернее, на ковер… Будет у нас скатерть-самобранка на ковре! У вас есть скатерть?
– Да! Сейчас достану…
Через полчаса они уселись за накрытый наспех стол, то бишь сели, подогнув ноги по-турецки, на ковре перед уставленной снедью скатертью. Дима поднял бокал с вином, одновременно приглушив пультом громкий голос совсем распоясавшегося юмориста с экрана, проговорил торжественно:
– А у меня есть первый тост, Женя! Давайте перейдем на «ты»…
– Давайте! То есть давай…
Чокнувшись, выпили. Принялись есть молча, поглядывая друг на друга в неловкости. Засмеявшись, Женя спросила:
– Почему молчишь? Смотри, сейчас новый милиционер родится… Знаешь такую примету?
– Да ну… Зачем нам еще один милиционер? Скажи лучше, что это за чудо у тебя такое? – показал он пальцем на разряженную аукубу.
– Это не чудо! Это аукуба японская, дерево такое! Говорят, приносит в дом богатство и счастье.
– И что, много принесло?
– Не-а. Оно же искусственное. Вот и счастье у меня было, наверное, искусственное. Раз оказалась в Новый год совсем одна.
– Ну, это еще не показатель, что одна! Вот я тоже один оказался, а несчастным себя совсем даже не ощущаю! Отнюдь!
– Да не в этом дело… Меня вот Катька упрекает, что я сама на эту аукубу похожа. Будто и я тоже такая… искусственная. И эмоции у меня все искусственные, неживые…
– Ну, вот этого я бы как раз не сказал! Ты знаешь, я вообще впервые в жизни с таким столкнулся…
– С чем – с таким?
– Ну… чтоб женщина на защиту своего же обидчика грудью встала! Другая б на твоем месте, узнав про себя такое, яростью бы изошла, крови потребовала! А ты – извините его, он Карандышев… Чудеса, да и только! Я в последнее время, Жень, только об этом и думаю! Это ж какой надо характер добрый иметь, чтоб вот так заявить… Нет, не понимаю я! Хоть убей, не понимаю! Он к тебе человека с ножом послал, а ты… Да тут не об искусственности эмоций надо речь вести, а об их необыкновенности! Так что не права твоя Катька, совершенно не права! Ты необыкновенная женщина, Женя…
– Да ну тебя! Не смущай меня. И так свалился как снег на голову, еще и смущает сидит…
– Я не смущаю, Жень. Я чистую правду-матку…
– А все-таки куда ты свою Галю дел? Она тебе кто? Жена? Или подруга?
– Нет, не жена. Я вообще не женат, я с мамой живу. А для Гали я был… Как бы это сказать…
– Приходящим мужем?
– Ну, что-то вроде этого… Как-то не сложилось у нас по-настоящему. Она хороший человек, но как-то не сложилось. А когда я тебя встретил, понял уже окончательно – и не сложится. Поэтому все так ей и сказал – прямо и откровенно…
– И это было совсем недавно, да?
– Да.
– Сегодня?
– Да, сегодня. Шел к ней с этими вот пакетами и вдруг понял, что я не туда иду. Вернее, иду к ней, а думаю о тебе. Ну и позвонил…
– А она тебя ждала, значит…
– Ждала, наверное.
– Боже… Но так нельзя было, Дима! Ты очень жестоко сейчас поступил! Нельзя было, нельзя…
– Да, Жень. Жестоко, наверное. Но зато честно. Она, кстати, поняла меня и не обиделась. Она умная женщина. Ревнивая, но умная. Да и я не ангел с крылышками, я обыкновенный мужик. Может, и впрямь где-то жестокий. Но я сделал так, как должен был сделать…
