Она вскочила со стула как ошпаренная. Из отведенных ей полутора часов прошло уже тридцать минут, а она не успела сделать и четверти своей работы. Усилием воли Настя заставила себя забыть невероятные видения и взять в руки тряпку, но навязчивые мысли набегали то и дело, возвращаясь яркими вспышками. Подсознание оказалось сильнее ее самой: умом Настя понимала, что такие картины – следствие тяжелых душевных ран, что нужно во что бы то ни стало с ними бороться, но при этом они приносили такое удовольствие, что сопротивляться разыгравшемуся воображению не оставалось сил. Как бы то ни было, в этом состояла справедливость: женщина могла отомстить мужчине за свою боль, надругаться над ним в ответ. И это было хорошо, это было правильно. Вечный закон войны полов, по которому противники обязаны быть на равных.
На то, чтобы довести уборку в номере до конца, ушло еще два часа, зато нигде не было ни пылинки, ни волоска. Идеально. Настя подумала, что Жаклин на первый раз наверняка простит ей задержку во времени, а может быть, и не заметит – у нее и без Насти забот полон рот. Девушка быстро сложила грязное белье и хозяйственные принадлежности в тележку и вывезла ее из сияющего чистотой номера. Аккуратно придержала дверь, чтобы та не хлопнула и не побеспокоила кого-нибудь ненароком: вдруг в соседних номерах уже кто-то появился. Стараясь не шуметь, Настя быстро катила тележку впереди себя, двигаясь к служебному лифту. Она уже почти достигла цели, никем не замеченная, как вдруг дверь в одну из комнат распахнулась, чуть не соскочив с петель. И на Настю вылетел огромный парень в нелепом костюме из тигровой шкуры, повязанной вокруг бедер. Он истошно вопил на непонятном Насте языке и трясся всем телом, словно в эпилептическом припадке. Настя отпрянула, но он кинулся к ней, впился в тонкую руку своими первобытными лапами и, продолжая дрожать, что-то стал объяснять на смеси французского, английского и еще каких-то языков. Из всей этой испуганной невнятицы Настя поняла только несколько слов, произнесенных сначала на английском, а потом и на французском: «Спасите! Она умирает!»
Больше всего Настя боялась, что на крики этого сумасшедшего выбегут люди из соседних номеров, и тогда ей не поздоровится. Чудом удалось внушить пугалу в тигровой шкуре, чтобы он заткнулся и дал ей пару секунд. Она откатила тележку в конец коридора и, затолкав детину в номер, из которого он только что вывалился, юркнула туда вслед за ним, захлопнув за собой дверь.
Когда Настя обернулась, сперва убедившись в том, что дверь надежно закрыта, то увидела перед собой такое ужасное зрелище, что ей стало дурно: к горлу подкатила тошнота, перед глазами поплыли разноцветные круги. Настя схватилась за дверной косяк и заставила себя сохранять равновесие.
На громадной кровати, сплошь покрытой звериными шкурами, лежала огромная женщина комплекции чемпиона сумо. Ее руки и ноги были широко раскинуты, глаза закатились, складки кожи и жира украшали каждую часть тела – от тройного подбородка до необъятных ляжек. Но самое страшное во всем этом зрелище заключалось не в этом. Бедра женщины, а вместе с ними и разбросанные по кровати шкуры утопали в крови. Настя закрыла ладонью рот, чтобы не закричать, и решительно двинулась к кровати. Отвернувшись, не глядя на этот кошмар, она схватила толстое запястье и попыталась нащупать пульс. Пульс никак не желал находиться, прячась под убийственными складками жира.
– Умерла? – истерично завопил по-французски недоразвитый «мальчик» для утех.
Настя отрицательно качнула головой, роняя со лба крупные капли пота, ей удалось наконец обнаружить тонкую пульсацию вены.
– Я отговаривал, – продолжал орать он, – говорил, не надо!
Странно, что на его дикие крики не сбежался еще весь клуб. Видимо, стены здесь предусмотрительный директор сделал звуконепроницаемыми.
– Врач в клубе есть? – торопливо спросила Настя. Нерадивый жиголо вместо ответа отчаянно замотал головой.
– Я за директором! – коротко бросила Настя и рванула к двери, перепуганный верзила кинулся следом.
– Я сам! – Он дрожал так, что стучали зубы. – Я здесь не могу!
– Врача, вызови срочно врача! – крикнула она в уже закрывшуюся дверь.
Настя склонилась над женщиной, посмотрела ей в лицо. Похоже, та была в обмороке – то ли болевой, то ли эмоциональный шок. Настя сбегала в ванную за полотенцем, смочила его ледяной водой и положила несчастной на лоб.
Директор ворвался как смерч всего через пару минут, наметанным взглядом оценил обстановку и кинул сокрушительное в своей простоте единственное слово: «Merde»[13]. Стриптизер в тигровой шкуре больше не трясся – он весь целиком превратился в окаменевший испуг.
– Когда приедет врач? – Настя повернулась к директору лицом. Сейчас дорога была каждая минута – в любой момент женщина могла умереть от потери крови.
Директор не обратил на Настю ни малейшего внимания, он поморщился, как от зубной боли или от омерзения, и спросил стриптизера:
– Как это произошло?
– Она, – тот снова затрясся как осиновый лист, – сама просила, умоляла. Я же не мог знать…
– Одевайся, дебил! – процедил сквозь зубы он дрожащему верзиле.
Путаясь и не попадая куда следует ни ногами, ни руками, юноша начал натягивать свою одежду, сваленную в углу комнаты.
– Вы вызвали врача? – Настя сама уже находилась на грани истерики.
– Врач будет ехать долго, – снизошел до ответа директор, – сами отвезем. Раз уж вы здесь, – он воровато оглянулся, – помогите завернуть ее в простыни.
Настя начала метаться по номеру в поисках простыней, а директор поднял трубку телефона и куда-то позвонил.
Когда они втроем с тяжеленной ношей съехали на служебном лифте в гараж, черный «БМВ» стоял уже наготове, а рядом с ним – негр, который несколько часов – или лет? – тому назад провожал Настю к Жаклин.
– Она приехала за рулем? Это ее машина? – тихо спросил директор.
Негр молча кивнул и протянул начальнику ключи. Женщину, которая еще дышала, но продолжала истекать кровью, уложили на заднем сиденье автомобиля. Директор отвел ее неудачливого избранника в сторону и вложил в его руки ключи. Сначала тот отрицательно мотал головой в ответ на все слова директора, но потом испуганно замолчал и на подгибающихся ногах пошел к машине. Открыл дверцу водителя, сел, опасливо оглянулся на заднее сиденье и не попал с первого раза ключом в замок зажигания. Настя рванула к директору: нужно объяснить ему, что в таком состоянии человек до больницы не доедет, что трясущийся водитель на дороге – это непременные трупы, но директор сделал негру короткий жест, тот нагнал Настю в два шага, поднял и перекинул через плечо. Настя скребла по его спине руками, била ногами в живот, но негр, казалось, был сплавлен из особого металла: все ему было нипочем.
