Анастасия Соловьева - Принц для неудачницы

– Уже завтра в это самое время ты будешь нежиться в волнах ласкового моря, ловить медуз и кушать копченых моллюсков, – говорил он.

Однако Рахманов просчитался.

В конце дня Ксения почувствовала себя плохо. Ее укачало. Пришлось остановить машину.

Их окружала выжженная степь с чахлой растительностью. Горячий воздух тонко звенел. Над горизонтом пылилось закатное солнце.

– Мы сейчас находимся… – Рахманов разложил карту на раскаленном капоте, – находимся… где-то тут…

Вокруг машины роилась злобная мошкара. Она норовила залепить лицо, руки и больно кусалась сквозь одежду.

– Мухи цеце. – Отмахиваясь, Рахманов изучал карту. – Но через двадцать километров будет городишко. Придется заночевать в нем.

– Что за городишко? – Ксения с трудом выбралась из машины. Вредные мошки мгновенно воспользовалась появлением нового человека.

– Городишко-то, стыдно сказать, – размахивал руками Рахманов, – какой-то, извиняюсь, Жупель. Но делать нечего. Ксюш, как мы себя чувствуем?

– Немножко получше, – призналась Ксения, отгоняя надоедливую мошкару веткой полыни.

– Дотянем двадцать километров? И там передохнем.

– Поехали. Все равно стоять здесь нельзя. – Она забралась в машину и захлопнула дверь. – Сожрут ведь с потрохами.

Вскоре впереди показался город Жупель. Хотя город – это сильно сказано.

– Все врут календари, – заметил Рахманов.

Вокруг заброшенного еще в советские времена завода беспорядочно теснились хрущобы.

Однако гостиница в Жупеле нашлась – длинный одноэтажный барак из белого кирпича. И называлась она «Жупель».

– Ты посиди тут. – Обвешанный сумками Рахманов осторожно заглянул в гостиничный номер. – А лучше приляг. Я скоро вернусь.

– Ты куда?

– Хочу вот разузнать, можно ли здесь где-нибудь сносно поесть. Или хотя бы еды раздобыть.

Рахманов ушел. С сомнением поглядев на койку у стены, Ксения присела на скрипучий стул. Пахло пылью и гнилыми арбузами.

От вида засаленных обоев и особенно желтоватой воды в графине ее опять начало мутить. «Лучше выйду на воздух, пройдусь», – решила она.

Гостиница задами примыкала к бетонной стене, за которой высились руины заводских построек. Идти можно было только вперед – к косогору. На этом косогоре сиротливо стояли две хрущобки, строго друг напротив друга. Между ними на натянутых веревках качалось белье. Серые коробки со струнами напоминали какой-то дьявольский музыкальный инструмент, способный издавать лишь очень тоскливые звуки. Господи, как тут люди живут, вздыхала Ксения. И даже рожают детей. На струнах она приметила детские пеленочки и ползунки.

И тут из-за дома появилась пара. Они поднимались по косогору и катили перед собой коляску. Она – смазливая девица с сонным лицом, лузгала семечки. А он?

Ксения вгляделась, но не смогла рассмотреть его лицо. Он шел, низко склонившись, сосредоточенно глядя под ноги.

Пара приближалась. Ксения стояла и зачем-то всматривалась в мужчину. Когда они были совсем рядом, мужчина вдруг поднял голову и сразу опустил ее… Ксения обомлела.

Это был Володя…

Пара прошла мимо. Володя нарочито не замечал Ксении. Когда молодые скрылись за второй хрущобой, Ксения развернулась и быстро зашагала к гостинице.

Там ее уже поджидал Рахманов. Вид у него был прибитый.

– Ничего не нашел, – признался он. – Одна столовка. И та закрыта на учет.

– И прекрасно, – улыбнулась Ксения.

– Даже так! Тебе, я смотрю, полегчало?

– Еще как! Поехали?!

– Но ведь ты…

– И никаких но! В путь, Рахманов…