— Нет, не думаю. Видишь ли, это не зуд, который пройдет, если я хорошенько почешусь.
Брови Бранда взлетели вверх, и он рассмеялся, смутив ее еще больше.
— Зуд? Изабелла, клянусь, я никогда так не думал о тебе. Ты сказала, зуд проходит. — У него дрогнули губы. — Не похоже.
— Меня не было. Пять лет.
— Это верно. — Он уже не смеялся. — Но ты всегда сидела у меня в печенках.
Как репей, с тоской подумала Изабелла. Она попыталась вырваться, но он крепко прижал ее к себе.
Когда его губы почти коснулись ее волос, он многозначительно произнес:
— Изабелла, я хочу большего, чем всего лишь почесать тебя. И, надеюсь, ты тоже. Поэтому…
— Не сомневаюсь, — прервала она его, с трудом стараясь отогнать рой неотступных эротических видений. — Я не могу, Бранд. Не могу сделать то, что ты хочешь.
Он запустил руку ей в волосы и оттянул ее голову назад, чтобы она смотрела прямо ему в глаза.
— Не можешь? — ласково переспросил он. — Посмотрим.
Он отпустил ее и принялся осматривать с головы до ног, будто видел в первый раз.
— Отлично. Оставим это. Нам все равно придется скоро увидеться. Тогда поговорим о дочери. Тебе не приходило в голову, кто больше всех выигрывает, получив дом, в котором есть и мать, и отец?
Ну конечно. О ком еще он мог думать? Конни. А ей-то на минуту показалось… От Конни он так просто не откажется.
Изабелла ощутила болезненный укол страха.
Бранд одарил ее легкой улыбкой и направился к двери. Внезапно он передумал, и его гибкое тело потянулось к ней.
— Прежде чем уйти, я все же оставлю тебе кое-что, чтобы тебе было о чем подумать.
— О чем?
Она не доверяла ему, когда у него так сверкали глаза.
— Об этом.
Он притянул ее к себе.
Она все еще стояла с открытым ртом, и он закрыл его жадным поцелуем.
Изабелла даже не пыталась освободиться. Она не хотела. Хотя в глубине души она понимала, что Бранд всего лишь берет то, что по его мнению, она ему задолжала. Знакомое страстное томление завладело ею, ослабляя волю к сопротивлению. Она ответила на его поцелуй, отдавая ему любовь в ответ на его приговор и нежность — на возмездие… Постепенно его губы стали мягче. Наконец он отпустил ее. Со стоном и чертыханьем.
Едва дыша, она стояла посреди комнаты и прижимала кулачки к груди. Потом она, будто во сне, увидела, как Бранд пересекает комнату и опирается на косяк. Он наклонил голову, и она в замешательстве смотрела, как он дважды стукнулся о косяк. Но он ничего не сказал, и через несколько мгновений дверь за ним захлопнулась.
Изабелла еще долго стояла неподвижно, как ледяная статуя, не сводя глаз с двери, за которой исчез Бранд. Понемногу она стала оттаивать. Дотронулась до своих губ, вспомнив, как Бранд заявил, что оставит ей кое-что, чтобы ей было о чем подумать. Как будто ей нужно напоминать о нем. Зачем он поцеловал ее? В своем бизнесе он безжалостен, это правда, но на него не похоже просто так без всякой причины делать больно.
Она закрыла лицо руками и упала на диван, на котором прежде сидел Бранд и который еще сохранял тепло его тела. Ей захотелось поплакать, но слез не было. И какой смысл плакать? Она сама отказалась от Бранда и от брака без любви. Сама предпочла жить так, как все последние пять лет — без мужчины, но зато с дочерью, которая приносит в ее жизнь радость и смех. И если Бранд решит бороться с ней за Конни, как он намекал… Что ж, она не сдастся без борьбы.
Изабелла кивнула, как бы подтверждая свое решение, потом взяла ножницы и начала распарывать штопку на блузке. Закончив с этим, она повернулась к телевизору. Молодая пара страстно обнималась на ярко-зеленом ковре. Понаблюдав за нею, она выключила телевизор и пошла спать.
Лежа на холодных простынях, она ждала, когда они нагреются от ее тела, и вновь и вновь прокручивала в голове предложение Бранда. Может ли она… Хочет ли изменить свое решение? Нет.
Она никогда не будет жить с мужчиной, который ее не любит.
Даже если этот мужчина Брандон Райдер.
Звонил телефон. Изабелла выскочила из ванной комнаты, обмотав голову полотенцем. Еще не сняв трубку, он уже поняла, что это Бранд, и без слов отдала ее Конни.
Три дня она не разговаривала с Брандом, и у нее не было желания разговаривать с ним сейчас. Его поцелуй взволновал ее больше, чем она признавалась даже самой себе… И еще ее беспокоили его отношения с Конни.
— Мамочка! Папа хочет, чтобы я провела на Болотах следующий уик-энд. Можно? Можно, мамочка? — Конни повернулась к ней с сияющими глазами. — Приедет бабушка Мэйрид.
У Изабеллы душа ушла в пятки. Ну, как тут скажешь «нет»?
— Дай мне поговорить с отцом, — ответила она, осторожно, словно это невзорвавшаяся граната, беря трубку из рук прыгавшей от радости дочери.
— В чем дело? — поинтересовался Бранд. — Хочешь приехать с ней? На своих условиях?
Его голос звучал так, как будто еще немножко — и он сорвется. Она представила, как он скрипит зубами.
— Нет, — ответила она, держа трубку подальше от уха. — Дело в том, что я не хочу ехать.
Она не сказала, что не может даже и подумать о том, чтобы снова жить рядом с ним в доме, который мог бы быть ее домом… при других обстоятельствах. И не сказала, что не горит желанием новой встречи с Мэйрид. Она предполагала, что свекровь обзовет ее дурой за отказ от предложения Бранда. Мэйрид наверняка уверена, что секс может привести к любви. Но их не приведет.
— Ну?
Она с трудом сообразила, что Бранд задал ей вопрос.
— Ладно, — ответила она. — Договорились. Я полагаю, Конни может побыть у тебя и одна. Она уже познакомилась с Болотами, и пока твоя мать там…
— Прекрасно, — прервал ее Бранд. — У меня в субботу с утра встреча. Поэтому, если тебя не затруднит, привези ее сама.
— Нет, я…
Она замолчала, не в силах ничего придумать для отказа. Но ей не хотелось ехать к нему. Ей не хотелось видеть Мэйрид. Но правду говорить не стоило.
— Если хочешь, мы можем встретиться, — предложила она. — Например, в парке.
Бранд тяжело вздохнул.
— Ладно. У озера Минору около десяти. Я заберу Конни по дороге. Там мы не разминемся. Идет?
Тоже мне, идет! Парк-то ближе. Однако он говорил так, словно она была дебилкой, которая не в состоянии застегнуть на себе пуговицы. И она не стала с ним спорить.
— Ладно.
В субботу, благодаря ее недюжинному умению ориентироваться в незнакомом месте, они добрались до озера ровно в десять. Бранда нигде не было видно.
— Смотри, мамочка. Утки! — кричала Конни, бегая у самой кромки воды. — И… и…
— Голуби, — подсказала Изабелла, когда стайка птиц с переливающимися всеми цветами радуги грудками слетелась к ее ногам.
