— Пойдемте со мной. Я сама покажу вам Лабиринт.
Вскоре перед нами протянулся серый склон холма, по которому вились седые пряди тумана. Сухие пучки вереска таинственно шелестели под ветром. На меня снова, как в первый раз, накатило мимолетное головокружение, когда мир вокруг становится чуточку ненастоящим. Даже такой непробиваемый скептик, как мистер Гимлетт, мог ощутить притяжение, исходящее из потревоженного лабиринта. Кто-то воспользовался им совсем недавно, и реальность еще не успела прийти в себя. Это бросалось в глаза, как свежевспаханная борозда на чистом поле.
— Вы хотите сказать, что она исчезла? Как ей это удалось? — немного взвинченно спросил мистер Гимлетт, не выражая, впрочем, желания броситься по «дороге фей» следом за племянницей.
Ответ на этот вопрос в прямом смысле лежал у меня в кармане, но я предпочла промолчать. Гимлетт с досадой пнул ногой ком земли, покатившийся по склону:
— Проклятье! Эти ваши легенды, слухи и сказки! Как вы можете жить рядом с этим?!
Казалось, пропажа племянницы не столько расстроила его, сколько разозлила. Вид лабиринта пробудил в его памяти давние споры с Уэсли по поводу открытия шахты, а теперь к этому еще добавилась досада на Эстрелью, которая своим опрометчивым поступком разрушила все честолюбивые надежды Гимлетта, связанные с ее замужеством.
— Они, видите ли, пригласят священника! — фыркнул мистер Гимлетт. — Что здесь делать священнику? Чем он поможет? Это дьявольское место нужно просто сравнять с землей!
— Могу дать вам лопату, — нелюбезно предложила я. — Вы же понимаете, что никто из местных даже близко не подойдет к Лабиринту?
Мой спутник хищно осклабился:
— Люди — это не проблема. Людей я найду. — Он смотрел на лабиринт таким взглядом, будто тот был средоточием мирового зла. — Пусть это обойдется хоть в сотню фунтов, но я сотру с лица земли этот зловонный прыщ, этот источник греха! Если, конечно, мистер Уэсли с его причудами снова не будет чинить препятствий!
— Можете быть уверены, что лорду Уэсли сейчас не до того, — с горечью ответила я.
***
Оставив мистера Гимлетта наедине с его кровожадными мыслями, от которых лабиринт испуганно затянулся туманом, я поспешила обратно к замку. Я не стала отговаривать пожилого джентльмена от его намерений. Во-первых, он меня все равно не послушал бы. Во-вторых, может быть, он прав, и фейри действительно слишком активно вмешивались в нашу жизнь. Может, если лабиринт исчезнет, то Кавертхол станет спокойнее спать по ночам.
Гораздо больше меня беспокоила судьба мисс Рамирес. Теперь я горько упрекала себя за то, что вчера рассказала ей о Хупере. Да еще намекнула, что это она виновата в его появлении! Всему виной моя ревность. Я должна была предвидеть, как это подействует на Эстрелью, с ее-то характером! Разумеется, девушка тут же попыталась пробраться на Ту Сторону, чтобы все исправить.
Если Кеннет узнает об этом, он меня никогда не простит. Я сама себе не прощу. Что угодно бы отдала, лишь бы этого не случилось!
Последние слова я, сама того не заметив, сказала вслух. Дыхание сбилось от быстрой ходьбы, и мне пришлось остановиться, чтобы немного отдышаться. Замковая дорога петляла между холмами, пропадая в тумане. Где-то там, за туманом, остались потрепанные ветром дома Кавертхола, запах дыма из труб и собачий брех — привычная, будничная жизнь. Здесь меня окружала серо-зеленая пустошь, отделенная лишь кустистой изгородью вдоль дороги, в которой только что почудилось какое-то подозрительное шевеление.
Прислушиваясь, я пожалела, что не поехала в Кавертхол верхом. Что мне стоило задержаться еще на минуту и оседлать лошадь? Я напрасно вглядывалась в молочную мглу. Тишина вдруг стала неприятной, недоброй. Настороженной. Туман скрадывал расстояние, так что трудно было оценить, сколько еще осталось идти до замка. С резким щелчком хрустнула ветка. Я мгновенно развернулась:
— Кто здесь? — вырвалось у меня.
Среди темных колючек дрока определенно кто-то таился. Мне мерещилась грозная сила, свернутая в тугую пружину и заметная лишь по дрожанию тонких веточек. Я вздохнула:
— Ладно уж, выходи.
Если присмотреться, сквозь сплетение ветвей можно было различить очертания крупной лобастой башки с пристально глядящими, немигающими желтыми глазами.
Он не выполз из кустов, a, скорее, плавно перетек на открытое место. Босвенский Зверь был похож на огромного пса, если бы в нашем мире водились собаки размером с пони. Густая темная шерсть висела клочками, впалые бока ходили ходуном от быстрого дыхания. Пышный шерстяной «воротник» на плечах весь свалялся в колтуны. В общем, вид у Зверя был довольно запущенный. Вместе с тем в его облике и точных, грациозных движениях было что-то благородное. Если проводить аналогии с человеком, он напоминал столичного джентльмена, удалившегося от цивилизации как минимум на месяц. В хищных желтых глазах мелькнуло затравленное выражение. Мне стало его жаль.
— Она послала тебя следить за мистером Уэсли, да? — негромко сказала я. — Вот почему ты все время крутился возле Уайтбора! Тогда у меня для тебя плохие новости друг. Уэсли здесь больше нет.
Похоже, он и без меня это знал. Зверь тоскливо поднял голову к небу, испустив обиженный рык, с подвыванием и переливами, от которого ближайший куст задрожал и уронил несколько желтых почек. Думаю, его было слышно даже в Кавертхоле. Во мне поселилась робкая надежда, что мистер Гимлетт, впечатленный этим сольным выступлением, немедленно покинет деревню и забудет сюда дорогу.
Почему-то я почти не боялась. Наверное, весь страх я израсходовала вчера, во время «прогулки» с доктором по краю обрыва. Кроме того, если Босвенский Зверь собирался меня сожрать, ему уже не раз предоставлялась такая возможность. Например, в ту ночь, когда я валялась с ушибленной рукой под воротами замка. Или вчера, когда я сидела в коляске Медоуза, благодаря Бога за наше чудесное спасение. Приходилось признать, что либо Зверь преследовал на пустоши какие-то свои цели, либо считал меня категорически невкусной.
Он загородил мне дорогу, но не пытался приблизиться. Только втягивал носом воздух, будто пытаясь запомнить мой запах. Я на всякий случай старалась не шевелиться.
— Если ты приходил за Уэсли, то теперь самое время вернуться, — сказала я, скорее беседуя сама с собой. Тем не менее квадратная морда, обрамленная грязным меховым воротником, повернулась в сторону Кавертхола и Лабиринта. Я невольно усмехнулась:
— О нет, про этот путь можешь забыть. Там сейчас слишком много людей. А все из-за того, что один мой знакомый сид — непроходимый болван!
Я с тревогой подумала, что в отличие от меня, Кеннету было гораздо проще добраться до Эстрельи, всего лишь выпустив на волю своего внутреннего дракона.
Но я не хотела, чтобы ему снова пришлось заключать сделку с этим чудовищем! Не хотела, чтобы дракон снова принялся искушать Кеннета магией, полетами и своей проклятой мудростью, будь она неладна! Боже, да я готова лично предстать перед Мейвел и вернуть Эстрелью хитростью или силой, если понадобится! Я могла попросить о помощи Эдварда Уэсли и Морэнн… Но сначала нужно было добраться до них.
— Как же мне попасть на Ту Сторону, если путь через Уайтбор закрыт, а Лабиринт пока недоступен? — пробормотала я. — Сколько у меня осталось времени, прежде чем слухи о пропаже Эстрельи дойдут до Кеннета? Боюсь, что совсем немного…
Босвенский Зверь почесал лапой за ухом, выразив тем самым полное пренебрежение к моим проблемам. Что-то звякнуло в густой шерсти. Блеснул ошейник — нарядный, кожаный, в серебряных клепках. Слабая, неоформленная мысль мелькнула в моем мозгу. Я вспомнила сегодняшний сон, где Мейвел мчалась верхом на звере — кстати, очень похожем на это лохматое существо, сидящее передо мной, если вычесать из него блох и как следует накормить.
— Должен быть и другой способ, правда? — шепнула я, делая маленький шажок навстречу Зверю.
— Эйнон не зря что-то почуял в замке… Мейвел закрыла проход в Уайтборе, как того требовал лорд Уэсли, но я готова поспорить на тысячу фунтов, что она обязательно оставила для себя какую-нибудь лазейку! Фейри — те еще хитрованы.
