– Власов, – кричит Геля, и я понимаю, что она не угомонится.
Если чего она всегда и не любила, так это недостатка информации.
– Ну чего тебе, Власова? – дожидаюсь её и нетерпеливо постукиваю ногой по полу.
– Объясни мне, милый друг, о чём заливалась соловьём Туманова?
– По дороге можно? – тяжело вздыхаю.
– Смотря куда, – она пожимает плечами. – Теперь нужно искать отца её ребёнка? И как его найти, если это была и вправду одна случайная связь?
– Нафига тебе его отец? Думаешь, что это он решил таким образом обогатиться? Нужно искать ребёнка, – отрезаю я. – И времени у нас очень мало. Как только злоумышленник поймёт, что это не дочь Туманова, он попытается избавиться от девочки, чтобы реализовать свой запасной план.
– Ты веришь ей? – Геля заглядывает в мои глаза. – Думаешь, из-за завещания девочку похитили? Вдруг она всё это провернула со своим сообщником, чтобы и от мужа избавиться, и наследство поиметь? Она отыграет на публику роль бедной сиротки, пока мы ищем младенца, который в сытости и безопасности, возможно, даже с родным отцом… Мы отпустим Туманову, признаем девочку пропавшей без вести, а они встретятся через год-два где-нибудь на Бали и будут счастливо жить своим тесным семейным кругом, прожигая тумановский капитал.
– Не наводи смуту, Власова. Мне ребёнка нужно найти. Во что бы то ни стало. Хоть из-под земли достать. Потом разберусь с загадками, как только удостоверюсь, что Сонька в безопасности.
Я не робкий мужик, но тут сердце сжимается от страха. Держал её с первых секунд рождения в своих руках. Любовался ею. Успокаивал, пока Ритка болела или отдыхала. Спала у меня на груди, причмокивая беззубым ротиком. И тогда убил бы за неё, а теперь... и подавно. Не хочу представлять другой вариант развития событий. В котором больше никогда не увижу эту маленькую девочку.
Внезапно глаза обжигает. Солёная влага туманит взгляд. Я беспомощен. Как слепой котёнок, которого заперли в темноте. У меня нет ни единой зацепки. За три месяца я не нарыл ничего. Так, несколько разрозненных деталей пазла. А Сонька в руках неведомого врага. И скорее всего, я больше никогда не увижу девочку. Потому что я слишком долго работаю в полиции и слишком хорошо знаю, как заканчиваются такие дела.
Гелька смотрит внимательно. Слишком внимательно. От её цепкого взгляда не укрываются ни мои слёзы, ни моё отрешённое выражение лица. И мне не нужно ничего говорить. Она слишком хорошо меня знает. Я никогда не плакал. Даже когда хоронил свою мать.
– Власов, – шепчет она. – Ну и как мы будем искать твою дочь?
***
Одиннадцать месяцев назад.
Свидетельство о расторжении брака прожигает мой задний карман. Даже не верится, что десять лет моей жизни так спокойно уместились на одной бумажке и майор Власова больше не жена майора Власова.
Новый город, новый следственный комитет, новая жизнь.
С привкусом старых неудач. Таким же богатым, как у двенадцатилетнего лафройг в моём стакане.
Рядом со мной приземляется небесное создание. Девочка с огромными голубыми глазами. Её тёмные волосы аккуратно убраны в стильные косы. Короткий сарафан не оставляет простора для воображения. Ноги настолько длинные, что худые коленки практически упираются в барную стойку.
– Маргариту, – пьяным голосом говорит она бармену, – а лучше сразу две.
– А документики? – усмехается он в ответ.
И она протягивает паспорт.
Он, едва глянув, мгновенно болтает для неё коктейль.
– Маргарита для Маргариты, – с насмешливым поклоном ставит перед ней два запотевших бокала.
Девчонка залпом глушит первый и тут же приступает ко второму. Под конец второго бокала она покачивается на стуле, так и норовя упасть.
– Мущщина, – шепчет она в мою сторону. – Может, потанцуем?
Я усмехаюсь девчонке. На сколько она меня младше? Лет на пятнадцать? Но, главное, что совершеннолетняя. Красивая, нежная и на всё согласная. Вижу это в её глазах. Скорее всего с парнем поссорилась. Жаждет отомстить. А я просто жажду. Развод высосал все мои нервы. Могу же я хоть один раз развеяться? В понедельник я снова начну исполнять свой служебный долг. А пока...
Чем чёрт не шутит.
– Может, сразу в номер? – предлагаю ей.
– А давай, – её глаза загораются.
Мне вдруг кажется, что она не так уж и пьяна, но девушка еле перебирает ногами.
Она без разговоров снимает сарафан и остаётся в крошечных трусиках. Концентрирую своё внимание на заострённых сосках идеального розового цвета идеального размера. Идеальной округлой формы.
Пока она торопливо расстёгивает мелкие пуговицы на моей рубашке, я сминаю её губы в поцелуе. Она сладкая. Мягкая. Податливая. Повезёт же кому-то. Но сейчас именно я чувствую себя долбанным везунчиком.
– Я хочу получить свой оргазм, – капризно шепчет она припухшими от поцелуя губами.
– Это запросто, конфетка, – усмехаюсь я и укладываю девушку спиной на кровать.
По ней видно, что она крайне неопытна, но совсем не стеснительна.
Стягиваю её трусики и чертыхаюсь при виде идеальной гладкой киски, блестящей от влаги.
Целую нежную кожу груди, лаская соски, и устремляюсь пальцами к складкам девушки. Она жадно откликается на каждое движение, подмахивает бёдрами, прижимается грудью к моему лицу и сладко стонет. Но я хочу большего. Хочу, чтобы извивалась змеёй, чтобы шипела проклятия, захлёбываясь в удовольствии.
И я спускаюсь ниже, накрывая ртом пульсирующий влажный центр, скручивая узел наслаждения вокруг упругого бугорка чувствительного клитора.
И она взрывается. Бьётся в моих руках с пьянящими криками страсти. Её обильная влага сладкой патокой сочится из крохотной дырочки, которую я хочу опробовать немедля.
Пока девушка не пришла в себя, накрываю её тело своим и медленно скольжу по этой роскошной шелковистой влаге. Она такая узкая, словно я первопроходец, но этого же просто не может быть! Девушка морщится и закусывает губу, когда я опускаю взгляд на неё. И покрывается румянцем.
Отстраняюсь, хочу выйти, потому что меня внезапно начинает смущать происходящее, но она решительно впивается ногтями в мои ягодицы и тянет на себя, резко подавая бёдра навстречу. Вскрикивает от боли. Прокусывает губу до крови, чтобы сдержать последующие крики. Её глаза застилают слёзы, а меня гложет досада.
Девственница. Чёртова девственница.
Была.
Потому что мой каменный член только что разорвал тонкую плёнку и проник на всю длину в её влажный, жаждущий качественного траха бархатный футляр.
Склоняюсь к её губам и целую. Хрен знает, что происходит в этой милой головке, но остановит меня сейчас разве что пуля в лоб. Или поезд. Или танк. Короче, ничего.
Совершаю плавные толчки, чувствуя, как постепенно её мышцы расслабляются. Иду по возрастающей амплитуде частых колебаний, не прекращая её целовать. И вот наконец стон удовольствия слетает в мой рот, и я жадно вдыхаю его.
– Давай, девочка, – шепчу я. – Возьми свой оргазм!
Она сжимается вокруг моей плоти и пульсирует. Изгибает спину, позволяя мне проникать глубже, и снова бьётся в оргазме. И я, увлечённый её телом, чуть было не забываю про защиту, выныривая буквально в последний момент, кончаю обильно на её бедро, надеясь, что успел выйти вовремя.
***
– Она сбежала, пока я был в душе. Было очевидно, что каждый получил то, что хотел. Мы ни о чём не говорили. Одноразовая связь, не более того. – заканчиваю я свою исповедь. – Мог ли я подумать, что жалких пары капель семени хватит, чтобы зачать ребёнка? Что они вообще были? Нет, конечно. Согласен, это было крайне беспечно с моей стороны. Но случилось так, как случилось.
– Ты не пытался её найти?
– Боже, Геля, да зачем? – взрываюсь я. – Она использовала меня, я использовал её. Потрахались и разбежались. Всё. Конец истории. Я и думать о ней забыл, окунувшись в работу. А тут, спустя два месяца, падает мне на стол очередная папка. Дело об убийстве Пелевиных. А внутри – фото их дочери, той самой Маргариты. Представь моё удивление!
