ногами, прокручивая в голове все возможные отговорки. Понятия не имею, как он отреагирует на то, что я знаю о том, что мне рассказала Лорен. Что бы он подумал, если я спрошу обо всем?
Не хотелось ссориться. Но и ложь — это тоже плохой путь. Утаивание — это тоже ложь, хотя и не такая явна, и это имеет значение. Прекрасно знаю.
— Я сегодня разговаривала со своей подругой Лорен.
— Ммм.
Я просунула руки между колен и крепко сжала их, оттягивая момент.
— Она большая фанатка твоей группы.
— Да, ты говорила. — Он мне улыбнулся. — Мне можно с ней познакомиться или она под запретом, как твой отец?
— Можешь познакомиться с моим отцом, если хочешь.
— Хочу. Мы скоро съездим в Майами, и я познакомлю тебя со своим, хорошо?
— Было бы здорово. — Я сделала глубокий вдох и выдохнула. — Дэвид, Лорен рассказала мне кое-что. И я не хочу хранить от тебя секреты. Но я не знаю, насколько тебе понравятся некоторые факты, которые она мне рассказала.
Он повернулся ко мне, прищурившись.
— Факты?
— Про тебя.
— Ага, понял. — Он взял две пригоршни тертого сыра и стал посыпать им пиццу. — Значит, ты сама не искала меня в Википедии или еще где?
— Нет, — сказала я, ужаснувшись этой мысли.
Он хмыкнул.
— Да нет ничего такого. Что ты хочешь знать, Эв?
Я не знала, что сказать. Поэтому я взяла свою содовую и выпила примерно половину одним глотком. Не помогло — это была плохая идея. У меня закружилась голова, пузырьки ударили в нос.
— Продолжай. Спрашивай меня что угодно, — сказал он. Это ему не нравилось. Я поняла это по тому, что его брови сильно напряглись и почти слились в одну. Ни разу не встречала никого с таким же выразительным лицом, как у Дэвида. Или, может быть, он просто полностью меня очаровал.
— Ладно. Какой твой любимый цвет?
Он фыркнул.
— Ну это не то, что тебе рассказывала твоя подруга.
— Ты сказал, что я могу спрашивать все, что захочу… Так вот я хочу знать, какой твой любимый цвет.
— Черный. И я в курсе, что на самом деле это не цвет. Да, я пропустил много уроков, но в тот день я был в школе, — он провел языком за щекой. — А твой?
— Синий. — Я наблюдала, как он открыл гигантскую дверцу духовки. Противень для пиццы с грохотом ударился о решетку. — Какая твоя любимая песня?
— Ты решила пройтись по основам, да?
— Мы женаты. Подумала, что это было бы здорово. Мы вроде как пропустили стадию, на которой узнаем друг друга получше.
— Ладно. — Уголок его рта приподнялся, и он бросил на меня взгляд, по которому я поняла: он решил подыграть мне, мы теперь вместе избегаем неудобных тем. Эта чуть заметная улыбка приободрила меня.
— У меня много любимой музыки, — сказал он. — Но самая-самаяFour SticksотLed Zeppelin— это самый топчик. А твоя — Need You Nowу Леди Антебеллум в исполнении подражателя Элвиса. К сожалению…
— Да ладно тебе, я была не в здравом рассудке. Так нечестно.
— Но это правда.
— Может быть… — Как же до сих пор жалко, что не помню этого. — Любимая книга?
— Мне нравятся графические романы. Такие вещи, какHellblazer, Preacher.
Я отглотнула еще содовой, пытаясь придумать гениальный вопрос. Но в моей голове сплошные банальности… Не умею ходить на свидания. Наверное, даже хорошо, что мы пропустили эту часть.
— Погоди, — сказал он. — А твоя?
— «Джейн Эйр». А любимый фильм?
— «Зловещие мертвецы 2». Твой?
— «Переступить черту».
— Там про «Человека в черном»? Ничего так. Теперь ясно, — он хлопнул в ладоши и потер их. — Моя очередь. Расскажи мне что-нибудь ужасное. Что-то такое, о чем ты не рассказывала ни одной живой душе.
— О, хороший вопрос.
Страшный, но хороший. Почему я не смогла додуматься до такого?
Он ухмыльнулся поверх горлышка бутылки пива, очень довольный собой.
— Сейчас подумаю…
— Есть ограничение по времени.
Я скорчила ему рожу.
— Нет никакого ограничения по времени.
— А вот и есть, — сказал он. — Потому что не надо мне тут выдумать что-то специально. Давай рассказывай самое худшее, что первое придет в голову, о чем ты не хочешь, чтобы кто-то когда-либо узнал. Так будет честно.
— Ну ладно, уговорил, — я усмехнулась. — Когда мне было пятнадцать, я поцеловалась с девушкой по имени Аманда Харпер.
Он вздернул подбородок.
— Да ну?
— Да.
Он придвинулся ближе, в его глазах читалось любопытство.
— И тебе понравилось?
— Нет… Не совсем. То есть было нормально, — я вцепилась в край столешницы, наклонившись вперед. — Все в школе знали, что она лесбиянка, и я хотела проверить, может я тоже…
— Во всей школе была только одна лесбиянка?
— О, да многих подозревали, но только она открыто об этом говорила. Она сама присвоила себе этот титул.
— Вот и молодец. — Он положил руки на мои колени и раздвинул их, освобождая для себя место. — Почему ты думала, что ты лесбиянка?
— Если быть точнее, я надеялась, что я би, — сказала я. — Так больше вариантов. Потому что, честно говоря, парни в школе были…
— Какие они были? — Он взял меня за бедра и потянул, притягивая ближе. Я безусловно не сопротивлялась.
— Ну, они меня как-то не интересовали.
— Но поцелуй твоей подруги-лесбиянки Аманды тоже не особо тебе понравился? — спросил он.
— Нет…
Он прищелкнул языком.
— Черт. Печальная история. Кстати, ты жульничаешь.
— Что? Почему это?
— Ты должна была рассказать мне что-то ужасное. — Улыбки на его лице не было. — Сказать мне, что ты поцеловала девушку с языком… нет, даже отдаленно это не звучит ужасно.
— Про язык я не говорила.
— Так с языком или нет?
— Немного. Разве что короткое прикосновение. Но потом я испугалась, и мы закончили.
