разглядеть все, но обнаружила, что это был лишь сон. Рядом со мной крепко спал Елизар, склонив свою голову мне на плечо. Пряди прилизанных черных волос выбились из общего потока, придавая его голове хаос. Сейчас я впервые так близко разглядела его татуировку. Фиолетовая кувшинка на зеленых листьях выглядела, как настоящая. По правой руке спускался рукав. Из общего рисунка я заметила надпись "13.08.1994" и "21.10.1994". Наверное, это даты рождения его и его девушки. Вероятно, Елизар старше нее, поэтому 13 августа его день рождения, а 21 октября день рождения Арины. Елизар любит её всей своей душой. Никто не стал бы набивать себе тату с датой рождения девушки, если бы не любил её.
Я улыбнулась этой татуировке, но то была улыбка, наполненная горечью и обидой. Почему я должна быть человеком, на плечо которого можно вот так вот ложиться, с кем можно советоваться и разговаривать по душам, но при этом не заботиться, что этот человек может что-то почувствовать? Я же не машина! Я такой же человек из плоти и крови, как он!
Почему я обвиняю его? Он же не виноват в том, что я пошла на поводу своих чувств. Винить в этой ситуации можно только саму себя.
Рука Елизара дернулась от какой-то невидимой опасности, и он вскочил с места. Его зрачки расширились, а взгляд бешено метался по округе. Что-то не на шутку напугало его во сне. Что бы это могло быть?
– Тихо-тихо, успокойся. Все хорошо. Ты в безопасности, – как можно добрее и заботливее сказала я. – Что произошло?
Елизар непонимающе огляделся по сторонам, что-то высматривая в тех зарослях, из которых в моем сне вышел волк. Ему тоже приснился волк? Взгляд Ренуара немного прояснился, и он осторожно опустился на мягкую траву. Его лоб лоснился от пота, руки все еще дрожали.
– Тебе тоже приснился большой волк? – спросила у него я.
– Что? – посмотрел на меня удивленно Елизар, будто только сейчас заметил меня.
– Мне приснился большой волк. Он вышел вон из тех зарослей, – указала я на высокую траву поодаль от нас, решив, что искренность – это то, что ему сейчас нужно.
– Молчи! – приказал он. – Бери свой велосипед и едем домой!
Елизар полностью изменился. Сейчас мне даже начало казаться, что его подменили. Ренуар вскочил на ноги и стремительными движениями направился обратно к дороге. Он без конца осматривается по сторонам, будто остерегаясь чего-то. Но кто знает, может быть, это и не было сном, ведь я тоже видела живых огромных волков в зарослях ивы недалеко от леса Красной Звезды.
Ренуар шел впереди меня, стараясь не шуметь, но то и дело спотыкался. Его тело покрылось мурашками, а глаза стали безумными. От этого зрелища я ни на шутку перепугалась. Мне стало страшно идти рядом с ним. Я старалась изо всех сил не спугнуть его или не вызвать в нем вспышку гнева.
Вправду, что с ним происходит? Все вокруг мне начало казаться холодным и чужим. Мы брели в страхе, будто без разрешения вошли в эти святые райские земли и нарушили запрет, испив из святого источника. Но эта версия совсем не походит на правду да и версия о больших волках тоже.
– Елизар, я видела этих волков вживую недалеко от Иоково, – призналась я ему, чтобы хоть как-то привлечь его внимание и успокоить его ненадолго.
– Не видела ты ничего! Это сон! Сон, – повелительным тоном прошипел он, вглядываясь в высокую траву.
– Не волнуйся, я с тобой. Я тоже их видела, – пыталась успокоить его я.
– Я ничего не видел! И ты не видела!
– Хорошо, я ничего не видела, прости, – отступила я.
Когда мы вышли на дорогу, он чуток успокоился, но, увидев перед собой лес, опять обезумел, всматриваясь в лес. Казалось, что он видит лесопосадку насквозь.
Пока мы поднимались на холм, ведя велосипеды сбоку, он не проронил ни слова, а я не спешила нарушать его покой. По его лицу было заметно, что страх отступает, освобождая старого Елизара. Но когда какая-то птица с шорохом вздымалась вверх, он резко вздрагивал, и по его коже бежали волной мурашки. В какой-то момент я не сдержалась и запела песню ДДТ "Метель". Может Елизар присоединится ко мне и немного отвлечется. Эта песня очень нравилась мне и частенько успокаивала, когда на душе было неладно. Спустя несколько минут низкий голос, отдающий хрипотой, присоединился к моему пению.
В один миг его голос стал твердым и сильным, мгновенье – и он стал абсолютно спокойным и уверенным.
Пересилив себя, я посмотрела ему в глаза. Поначалу он не замечал моего взгляда, но, когда наши глаза встретились, я резко оборвала невидимый канал связи и посмотрела на дорогу перед собой, заправляя за ухо выбившуюся прядь волос. Боковым зрением я все еще чувствовала, что он безотрывно смотрит на меня. Нужно собраться и снова посмотреть ему в глаза. И я сделала это.
– Ну и что? – вопросительно посмотрела я на него.
– В смысле? – не понял Елизар или притворился, что не понимает, о чем я.
– Ты ничего не хочешь мне рассказать?
– Нет, – равнодушно ответил он и продолжил вести велосипед, рассматривая дорогу под ногами.
– Хорошо, – с обидой произнесла я и пожала плечами.
Мои часы показывали половину восьмого: долго же мы пробыли в этих местах. Надеюсь, бабушка не волнуется и не рыщет по лугам в поисках моего трупа.
Подсолнухи обернулись в сторону запада, провожая «своего отца» в долину снов. Дорога тянулась вверх, очередной холм. Птицы соревновались между собой в полете и в песне. Но все это отступило в моей голове на второй план, потому что я призналась Елизару в том, что должна была держать в себе, а не торопиться рассказывать первому встречному. Я долго буду корить себя за это. В таких случаях Макс предлагает кривить рожицы, чтобы отвлечься от дурных мыслей и быстрее забыть. Может быть, поможет, нужно попробовать.
Я шла и придумывала самые разные рожицы, показывая их невидимым недругам, вросшим в землю. Получайте свинорыла, ловите кукушаруж, а как вам квазебра?
– С тобой все в порядке? – раздался заботливый голос слева от меня.
Ой, я кажется что-то забыла. Не меняя гримасы, я подняла голову и посмотрела в глаза Елизару.
На меня смотрели испуганные глаза.
Черт! Нужно изменить лицо. Кошмар. Хорошо, хоть слюна изо рта не текла.
– Слюнку вытри, – указал Елизар на мою грудь.
Вот ужас!
Мое лицо заполыхало всеми оттенками красного. Я злилась на себя, злилась на него, злилась на Макса – злилась на
