В больнице Лили при каждом удобном случае старалась взять младенца на руки и шептала ему слова любви. Она видела, как лицо сестры освещается счастьем всякий раз, когда та поднимает Кевина. Видела, как радуется Джон. Это было лучшим доказательством того, что они станут хорошими родителями малышу. Лили одновременно любила и ненавидела их за это. Самым ужасным днем в ее жизни стал тот, когда они увезли ее сына. Две недели спустя она встретила Крейга.
Лили по-прежнему считала, что поступила правильно, отдав сестре Кевина, но цена все же оказалась слишком высока.
Тридцать два года она жила с бездонной пустотой в сердце, пустотой, которую не смогли заполнить ни карьера, ни замужество. Даже будь у нее другие дети, она все равно продолжала бы тосковать по первенцу. И теперь настало время исцелиться.
В семнадцать лет единственным способом обеспечить нормальную жизнь сыну можно было, лишь отказавшись от него.
Но теперь ей не семнадцать, и надо выяснить раз и навсегда, сможет ли она войти в его жизнь. Она покорно примет все, что он сочтет нужным дать. Открытка на Рождество. Улыбка.
Доброе слово. Все, что угодно, лишь бы знать: больше он не питает к ней ненависти.
Теперь он женат. Неплохо бы узнать его жену получше.
При мысли о Молли Лили стало не по себе. Она не уважала женщин, гоняющихся за звездами. В Голливуде подобные хищницы встречаются на каждом шагу. Скучающие богатые молодые девицы, не имеющие ни занятий, ни увлечений, пытаются заявить о себе, поймав на крючок знаменитого мужа. Молли бессовестно использовала свою беременность и положение сестры Фэб Кэйлбоу.
Лили решительно встала. Она не могла вмешиваться в воспитание Кевина, не имела права помочь сыну в те моменты, когда он более всего в этом нуждался, но теперь получила возможность наверстать упущенное.
Уинд-Лейк оказался типичным курортным городком: ухоженный, красивый центр и довольно убогие окраины. Главная улица шла вдоль озера и могла похвастаться несколькими ресторанами, магазинчиками сувениров, пристанью для яхт, бутиком дорогой одежды для туристов и гостиницей «Уинд-Лейк».
Кевин заглушил мотор, и Молли выбралась из машины.
Перед отъездом из лагеря она успела принять душ, уложить волосы, слегка подвести глаза и воспользоваться помадой. Поскольку из обуви у нее остались одни кроссовки, о сарафане не могло быть и речи. Пришлось натянуть легкие серые шорты на тесемке и черный укороченный топ. Она утешилась тем, что похудела и выглядит в этом наряде совсем неплохо.
Взгляд Кевина скользнул по ней, задержался, снова скользнул. Ощутив знакомую, хотя и неуместную пульсацию внизу живота, Молли невольно задалась вопросом: нравится ли ему то, что он видит?
Впрочем, не все ли равно? Ей нравится ее внешность.
Хотя Кевин и не обращает на Молли внимания, она довольна тем, что имеет.
— Если хочешь купить новые босоножки взамен утонувших, там наверняка все есть. — Кевин кивнул в сторону бутика.
Можно представить, какие там цены — ей уж точно не по карману.
— Пойду лучше в пляжный магазинчик.
— Там такая дешевка!
Молли приподняла недорогие очки.
— У меня довольно непритязательные вкусы.
Кевин с любопытством посмотрел на нее:
— Надеюсь ты не из тех скупердяек-миллионерш, считающих каждый цент?
Подумав немного, Молли решила открыть карты. Пора ему узнать, кто она на самом деле, пусть окончательно уверится в ее безумии.
— Честно говоря, я не мультимиллионерша.
— Странно. Ни для кого не секрет, что ты наследница Берта Сомервиля.
— Да, но… — Молли осеклась.
— Почему мне кажется, что сейчас прозвучит нечто из ряда вон выходящее, иначе говоря — очередной идиотизм? — спросил Кевин.
— Думаю, зависит от того, как на это посмотреть.
— Валяй, я все стерплю.
— Я нищая. Ясно?
— Нищая?
— Да. Но ты все равно не поймешь, даже не пытайся.
Она отвернулась и отошла. Где тут пляжная лавочка?
К ее удивлению, Кевин пошел следом. Молли раздраженно поморщилась. Противно видеть его неодобрительную гримасу, но чего ожидать от мистера Я-Иду-Праведным-Путем, который мог бы служить образцом для всех взрослых детишек священнослужителей, хотя сам этому противился.
— Ты успела профукать все денежки, верно? Поэтому и живешь в такой дыре?
— Нет, не профукала! — возмутилась Молли. — Пошиковала немного в первый год, но поверь, оставалось еще достаточно.
Кевин взял ее за руку и потащил на тротуар.
— Что же случилось?
— Тебе что, делать больше нечего, кроме как привязываться ко мне?
— И все же? Неудачные инвестиции? Вложила все, что имела, в ферму по производству вегетарианского крокодильего мяса?
— Сейчас умру от смеха.
— Появилась на бирже в розовых шлепанцах с кроличьими ушами?
— Нет! — прошипела Молли, останавливаясь перед пляжным магазинчиком. — Поставила все свои денежки на последнюю игру «Старз», а какой-то кретин продул ее, врезавшись в линию обороны.
— Удар ниже пояса.
Молли перевела дыхание.
— Вообще-то несколько лет назад я все отдала, но ни о чем не жалею.
Кевин удивленно приоткрыл рот, но тут же рассмеялся:
— Вот так — взяла и отдала?
— У тебя неприятности со слухом?
— Да нет, просто очень уж… лучше скажи правду.
Молли смерила его уничтожающим взглядом и вошла в магазин.
— Надо же! Видно, ты так и сделала, — поразился он, догоняя ее. — И сколько там было?
— Значительно больше, чем на твоем счете, сынок, так что не возникай.
— Ну же, — подначивал он, ухмыляясь, — мне-то ты можешь сказать.
Молли направилась к полкам с обувью, но тут же пожалела об этом: одни пластиковые шлепки всех цветов радуги.
— Больше трех миллионов?
Молли, проигнорировав вопрос, потянулась к самым простым: омерзительной безвкусице с серебряными блестками, вклеенными в ремешки.
— Меньше трех?
— Какое тебе дело? Убирайся, не приставай.
— Если скажешь, я поведу тебя в бутик и ты сможешь расплатиться за все покупки моей кредиткой.
— Заметано.
Она отшвырнула шлепки с серебряными блестками и двинулась к двери. Кевин забежал вперед и почтительно пропустил ее на улицу.
— Неужели не хочешь поупираться немного, хотя бы для приличия, чтобы не ранить свою гордость и ублажить самолюбие?
— А ты видел те уродливые шлепанцы? Кроме того, я знаю, сколько ты загреб в прошлый сезон.
— Какое счастье, что мы подписали брачный контракт! Подумать только, а я-то думал, ты защищаешь от посягательств свое состояние. Дьявол меня побери, каких только сюрпризов не преподносит нам жизнь! Оказалось, что в опасности мои денежки! — Его улыбка стала еще шире. — Кто бы мог подумать!
