Недотрога в моей постели - Яна Невинная

— Почему ты раньше не пришла?

Может, ей и нравится сидеть в тишине, но мне — нет. Я не собираюсь позволять ей отбыть положенный срок без разговоров и убраться восвояси, пока не выясню, что с ней, что опять приключилось, почему так замкнулась в себе.

Почему принеслась сюда с сумасшедшими глазами, а теперь мнется на краешке стула, как будто приговоренная к казни.

И вдруг простреливает прозрением — может, у нее самой какое-то осложнение после падения? Идиот! Думал только о себе, хотел жалости от нее, заботы, но не подумал, что Тая, упав с лестницы, могла что-то себе повредить.

С невероятным усилием приподнявшись на подушках, вгляделся в ее измученное лицо. После укола всегда была такая слабость.

— С тобой всё в порядке?

— Со мной? А что со мной может случиться? А-а, ты про мое падение, — догадалась она, небрежно взмахнув рукой. — На мне оно никак не отразилось. Я не поэтому не приходила долго. Просто… просто у тебя тут была целая толпа, а тут еще я… Посчитала, что буду не к месту.

Злость на ее слова вспыхнула и исчезла, потому что смотреть на нее, всю дрожащую и такую изящно-хрупкую в накинутом на плечи белом халате, было просто невыносимо. В довершение жалкого образа Таи тишину палаты нарушило громкое урчание из недр ее тела, вызвавшее жуткое смущение у Таи.

Она встрепенулась и машинально положила руку на живот, покраснев от непроизвольной реакции желудка. Забыла поесть. Почему-то я даже не сомневался.

— Ты голодная? Где ты была всё это время? Шаталась по коридорам? Почему не поела? — набросился я на нее с вопросами, желая встряхнуть и заставить подумать немного о себе.

— Мне как-то не пришло в голову, а теперь буфет закрыт.

— Звони Ромке, пусть привезет тебе обед.

— Нет, ты что, не хочу никого беспокоить.

— Тая, что же ты такая упрямая? Надо поесть.

— Не хочу я ничего, Максим! — как-то нервно вскрикнула она, казалось, что сейчас вот-вот расплачется. — Я не могу думать о еде, ты чуть не умер!

— Со мной всё нормально, а ты должна поесть и поспать. И не спорь. Дядя Саша рассказал, что ты по ночам приходишь. Я не понима…

— Что случилось? — перебила она меня, видимо не желая слушать ничего об естественных потребностях организма и объясняться. — Кто в тебя стрелял? Надеюсь, полиция быстро найдет виновного.

— Все уже дали показания, но пока не ясно, кто конкретно пустил случайную пулю.

— Ты уверен, что случайную? У меня есть уши. Я слышала, как охрана возле дверей обсуждала возможных виновников покушения. Турок, твои друзья, мужья твоих любовниц…

— Какие еще мужья любовниц? — расширенными глазами я наблюдал за вспыхнувшей от смущения Таей.

— Ну-у… Они говорили, что ты соблазнил кучу замужних женщин, и их мужья за это с тобой решили разобраться, — пролепетала она, пряча взгляд из-за деликатности темы.

— Когда я, интересно, успел бы пересоблазнять столько жен, а? — скривив губы в усмешке, я поморщился от боли. — Да еще чтобы мужья их узнали, а потом выяснили, где я буду, и из-за куста в меня выстрелили. Надо будет дядь Саше сообщить, что его парни любят посплетничать.

— Максим, это всё совершенно не смешно! Тебя убить хотели! Именно тебя! — она чуть не плакала, отчего сжималось сердце.

— Иди сюда, — позвал я твердо, не желая больше терпеть расстояния между нами, и протянул руки.

Поколебавшись и бросив беглый взгляд на дверь, Тая метнулась ко мне и осторожно устроилась рядом, вытянувшись всем телом вдоль моего, ее голова легла мне на грудь невесомым грузом, а руки обвились вокруг шеи.

Она уткнулась носом в ключицу и начала всхлипывать как ребенок. Притянув ее к себе, я наслаждался ее прикосновениями, вдыхал аромат нежной ванили, перемешанный с запахами дождя.

— Ты постоянно попадаешь в передряги, — сказала она сквозь слезы и подняла совершенно мокрые глаза на меня. — Твоя порывистость играет с тобой злую шутку. Однажды дело не закончится простым ранением.

— А ты, Тая, будешь плакать, если я умру? — спросил я тихо, обхватив ее голову руками и приближая ее губы к своим, зашептал прямо в них: — Будешь, а?

— Тогда уже не будет разницы, кто плачет по тебе, Максим! Пожалуйста, перестань нарываться на серьезных людей, я тебя очень прошу, — помимо мольбы, в ее голосе слышалась злость, она даже отстранилась, и я мысленно застонал от того, как далеко ее губы оказались от моих. А поцелуй был так близок…

— Ты злишься, да? — догадался я. — Выскажи всё, Тая, не держи в себе.

— Да, конечно! Я злюсь! Очень сильно! — Она села, тряхнув спутанной копной волос, сложила руки на груди, напоминая нахохленного воробья. Маленькая грозная птичка. Стараясь не улыбаться, я снова протянул ей руки, и она охотно пошла ко мне в объятия, очевидно проиграв внутреннюю борьбу.

— Если ты будешь рядом, я пообещаю быть осторожнее. Вернее, буду осторожнее, не давая никаких обещаний. Ты просто знай, что мне ничего не грозит. А твоя забота очень много для меня значит, очень… — прошептал я, чувствуя, как тело Таи расслабилось, и встречаясь глазами с растопленным шоколадом ее взгляда.

Внутри набухало и зрело горячее чувство, всеобъемлющее, вечное, возникшее впервые в жизни только рядом с ней. Едва она оказалась в моих объятиях, я понял, что уже не отпущу и не дам ей возможности прятать свои чувства, которые она так откровенно продемонстрировала.

Я уже был уверен, что Тая победила предрассудки, что она простила меня, что у нас впереди пресловутое светлое будущее. Строил воздушные замки, как незрелый подросток.

Но вместо поцелуя, вместо признаний я получил ответ, рубанувший по сердцу острым тесаком:

— Но я не буду с тобой, Максим, у нас с тобой ничего не получится…