* *
Гордей
Восемь месяцев спустя
— Сынок, я умею признавать ошибки, поэтому прошу прощения. Лада у тебя просто золото! Такую мне Дианочку родила! — говорит мать, прижимая внучку к груди.
— Не Дианочку, а Лизоньку, и не тебе, а нам, — спорит отец, стоящий за плечом матери так, чтобы строить малышке глупые рожи.
Она пока ничего не понимает. Ей неделя от роду. Но мои родители превратились из двух взрослых людей в каких-то придурковатых клоунов.
— Не Лиза и не Диана. Мы решили назвать дочку Майя, — сообщаю строго, — и прощение надо просить у Лады и её семьи. Это им вы устроили тогда эпический обед, а я привыкший.
На самом деле, моя обида на родителей давно прошла. Я им даже благодарен где-то. Во-первых, я повзрослел, почувствовал независимость и обрёл полную уверенность в своих силах. А во-вторых, они дали нам с Ладой возможность жить так, как мы хотим, а не по правилам высшего общества.
Вот если бы не тот скандал, и если бы мать тогда приняла Ладу с распростертыми объятьями, мы бы уже запарились ходить по приёмам, фотосессиям и рожали бы там, где она выбрала. Потому что Лада у меня очень добрая и мягкая. Она бы боялась моих родителей обидеть и уговаривала бы не спорить и меня. Она и сейчас с ними первая помирилась, и в гости к нам пригласила. Я это прекрасно знал, но сделал вид, что неожиданному приходу родственников с подарками удивился.
— А мы уже! Мы к родным Лады съездили и всё уладили — скажи, Матвей! — мать оборачивается, хмурится и отходит от отца подальше, бурча: — Не смотри на Дианочку так! Испугаешь.
— На Лизу, и она у нас храбрая девочка. Дедушку не боится! Да, моя принцесса? — отец сюсюкает не своим голосом и опять строит придурковатое лицо.
Я закатываю глаза:
— Майя. Мою дочь зовут Майя.
— Неважно, — отмахивается мать, — главное, что она вылитая я! Ох, надо заказать портрет и в детской повесить. Слышишь, Матвей? Пригласи того художника к нам, а ещё няню надо и кормилицу. Сейчас бывают кормилицы? Нам нужна. Как Дианочка будет у нас гостить без кормилицы?
— Так, ну всё, хватит! — говорю и делаю шаг к матери, чтобы отобрать дочь.
— О чем спорите? — наконец-то в детскую возвращается жена.
Она отходила проверить, накрыт ли стол, но я думаю, что для того, чтобы дать нам с родителями пообщаться.
— Они собираются назвать Майю Лизодианой и забрать к себе жить прямо сейчас, — сдаю я безумных бабулю с дедулей без всякой пощады.
Лада смеётся, мигом стирая всё недовольство от общения с родителями, и ее мелодичный смех заставляет и меня улыбнуться в ответ.
— Мама с папой так шутят, — примирительно говорит жена, подходит и спокойно забирает дочку — идемте к столу, — приглашает.
И родители, даже не пикнув, идут за Ладой, счастливые и всем довольные. Типа и правда пошутили, а я — параноик без чувства юмора. Вот как Лада это делает?
Обед проходит идеально. Отец и мать говорят только то, что понравится услышать моей жене и даже Лизодиану послушно называют Майей. Уходят ближе к вечеру, и тогда, пока дочь спит, я хватаю жену и призываю к ответу:
— Признайся, ты у меня колдунья? Куда ты дела моих родителей и кто эти милые люди, которые сидели за столом, надев их лица? — спрашиваю, прижимая Ладу к кровати.
— Конечно, колдунья! А кто ещё способен приручить демона-искусителя? — отвечает с улыбкой и тянется, чтобы поцеловать меня в губы. — Но на самом деле зря ты к ним цепляешься, дорогой. Они, конечно, по первости и по старой памяти будут пытаться навязать тебе свое мнение и прогнуть, но это быстро пройдёт. Я ведь чётко им обрисовала новые правила общения, и они их приняли.
— Как хорошо, что ты у меня есть.
— И ты у меня.
И это правда. Мы с Ладой друг для друга — каменные стены. У каждого из нас есть слабости и страхи, но как только они начинают маячить на горизонте Лады, перед ними встаю я. И то же самое делает она. У нас идеальная семья. Спасибо судьбе за это.
КОНЕЦ
