умирает и плачет, обжигая нутро. Не хочу его видеть, слышать, не хочу ничего. Я все сделаю сама, я справлюсь, уеду далеко, спрячусь, лишь бы не нашли и не посадили за Османа. Лишь бы все было хорошо с малышом.
Делаю шаг, чтоб выйти из помещения, но Мурат хватает за плечи, резко притягивает к себе, долго смотрит в лицо, а перед моими глазами все плывет от слез. Горячие капли стекают по щекам, вздрагиваю.
– Но… вы сами… гоните.
– Ты останешься здесь, утром поедем в клинику.
Странная перемена в голосе и взгляде, словно внутри огромного, сильного мужчины идет борьба добра и зла. Но что он решит, я не знаю.
Глава 34 Хасанов
– Как он?
– Стабильно. В коме.
Выпускаю дым в темное небо, скоро рассвет, слишком длинными были день и ночь, и слишком много потрачено нервов.
– Что будем делать? Надо сказать сестре.
– Подождет.
– Начнет задавать вопросы.
– А ты у меня на что, такой говорливый? Только пиздеть хуй пойми о чем с горничной, катать ее по городу, а потом проебать?
Вот, снова закипает то самое, мое знакомое, самое родное чувство. Гнев – едкий, концентрированный, лавой по венам, разрывом тротила в голове. Сигарета летит с балкона, мы на двенадцатом этаже, под нами весь город. Равиль ведет подбородком, понимая, что мой гнев оправдан.
– Ты знал?
– Нет.
– Что она беременная? Знал?
– Нет, но были догадки, в аптеку заезжали после отца, что-то покупала. Когда спросил утром, ответила, что ничего.
– Рав, Рав, Рав, ты знал, ты все видишь и слышишь в моем доме, но как крыса, как тварь ничего не говоришь. А я, сука, только должен догадываться, это, по-твоему, работа? Хорошая работа помощника Хасанова?
Замах, удар, но Равиль ставит блок, уворачивается, это только распаляет меня больше. Наносит удар в ответ, но я перехватываю кулак, сдавливаю пальцами, удерживая на весу, дергаю на себя, смотрю в его глаза.
– Если ты ведешь свою игру, а я узнаю, уходи сейчас, искать не стану. Только сиди тихо в той норе и не высовывайся, в этой области хозяин я, другой будет после смерти.
Равиль молчит, отталкивает меня.
– У тебя паранойя, во всех видишь врагов, никому не веришь. А с девчонкой, что будет с ней? Ты хоть на человека стал походить, как она появилась, до этого был роботом. Не думаешь, что она засланная, если уж на то пошло?
– Слишком много слов.
– Хасан, я не просто помощник, я друг тебе, только ты этого не замечаешь. С Османом все очень серьезно, это был передоз, он может не выйти из комы. Камар Азиз потребует чью-то голову, и это будет её голова, она была последняя с ним, все видели и знают, даже Лейла, против фактов не попрешь.
– Она невиновна, – рычу сквозь зубы, расправляю плечи.
– Нет, а может, да, тут уж какое заключение напишут патологоанатомы. Думаешь, передоз? Чтоб все уважаемые семейства Турции знали, что сын Азиза сдох в гостинице обдолбанный? Такого не будет, а значит, мы или молимся, чтоб он выжил, или ищем козла отпущения.
– Я сам его убью, если очнется.
Рав устало качает головой.
– Я на дом – убалтывать Лейлу, еще к ментам заеду и в больничку, шугану их там, чтоб молчали и делали все как надо. Охрана снаружи, в соседней квартире и на подземной парковке. Парни привезут еду и одежду девушке.
Остался один, посмотрел в темное небо, на нем так много ярких звезд, кажется, вечность их не видел. Рав прав, все серьезно, после этого случая наше сотрудничество может оборваться, придется выплачивать неустойку, да хорошо бы только деньгами.
Камар будет мстить всем, даже тем, кто непричастен, за смерть сына, хоть он и конченый ублюдок. Я бы сделал так же. Я и делал так же. Резал голыми руками тех, кто был причастен к смерти семьи.
А вот сейчас новость о том, что девушка беременна. Не поверил, да и как это сделать, если я всегда в гондоне?
Зашел в квартиру, снял рубашку, в ванной умылся, голова гудела, хотел лечь на диван и подремать до утра, но ушел в спальню. Здесь была только большая кровать, кресло и встроенный шкаф. Моя городская квартира, в которой я нахожусь в третий раз.
Лиана спала, на полу стакан с водой, она приняла душ, укуталась в полотенце, так и заснула. Влажные волосы, бледная, ресницы дрожат, накрыл покрывалом, сел в кресло, продолжая смотреть на нее.
Свет из коридора тускло освещал спальню и эту хрупкую девушку. В ней столько силы и смелости, а еще сексуальности, вроде ничего особенного, но она настоящая, откровенная. Беременная. Надо еще разобраться, чей это ребенок.
Мой.
Иначе и быть не может.
Озноб пробежал по спине, стало страшно от своих эмоций, я не переживу, если все это правда, и с ним что-то случится. Мои руки и так в крови по локоть, мои мысли давно не были светлыми, я грешен, очень, какие могут быть дети?
Не помню, как уснул, сидя в кресле. Снились глаза Ринаты, она так странно смотрела, а потом улыбнулась. А еще был отчетливо слышен детский смех, ребенок звал папу, хотел ему что-то показать, а я шел на голос, зная, что зовут меня.
Проснулся, не сразу понял, где я, солнце заливало лучами спальню, шея затекла, кровать пустая, оперся руками о колени, потер лицо, оброс как шакал, побриться хоть надо. Пошел искать Лиану и остановился в проеме кухни, чувствуя запах кофе и еды, а потом уже увидел девушку.
На ней была моя рубашка, девчонка тянулась до средней полки за банкой, ступни голые, встала на цыпочки, ткань поползла вверх, обнажая бедра. На них видны ссадины и синяки, поморщился. Не помню, когда последний раз, в какой жизни я просыпался с женщиной, мы были одни, а она
