Ты не заставишь меня - Юлия Гауф

Уработалась, сучка.

Наклонился и пристальнее всмотрелся в расслабленное во сне лицо. Такая беззащитная. Протянуть руку и сдавить тонкую шею, минута – и ее жизнь оборвется.

Длинные ресницы дрогнули. Алина распахнула глаза.

Секунда – мы смотрим друг на друга, и в голове на быстрой прокрутке проносится все, что с этой женщиной связано, тот миг, когда я ее увидел впервые, три года, когда я был правой рукой ее отца, наш месяц, когда она подо мной кричала, целовалась, обнимала и горела, тот день – когда она наставила на меня оружие, секунда – и Алина резко дергается в кресле, садится.

Схватил ее за шею и навалился, сдавил горло.

И сразу ощутил, как что-то острое упирается мне в живот.

— Отойди, Демьян, – шепнула она.

Опустил взгляд.

В ее побелевших пальцах крепко зажат нож для бумаги, и на моей белой рубашке уже расплывается красное пятнышко. Кровь.

— Отойди, – повторила она.

Ослабил хватку. Она жадно поймала воздух приоткрытым ртом.

В районе живота начало пульсировать, боль разбежалась паутиной. Хоть на сантиметр придвинусь – и сам напорюсь на нож.

Знаю. И смотрю на ее губы. И не могу оторваться.

— Ты не захотела, чтобы я ту шлюху трахнул, – взглядом поднялся к ее глазам. — Я не стал. Но я голоден. Очень. И сейчас трахну тебя.

Сказал. И резко подался на нее, впился в пухлые губы. Боль в животе прострелила, усилилось жжение.

А потом нож выпал из ее рук, негромко брякнулся об пол.

И она с силой обняла меня в ответ.

Демьян.

В первый момент подумала, что это сон.

Но по его глазам поняла, что он ни разу не моя галлюцинация. Слишком много в его взгляде было темного желания, неприязни, голода и злости. Будь он моей галлюцинацией, смотрел бы нежно, влюбленно… Как раньше.

А сейчас он целует… Боже, как же он целует меня! Поглощает, порабощает, эгоистично сминает мои губы, и просто берет то, что хочет. Щеки царапает его щетина, мне бы пощечину Демьяну влепить, заорать, чтобы убирался.

Он ведь не только ту девку шлюхой назвал, меня тоже. Ее не поимел, пришел ко мне, просто чтобы свое получить. Как к шлюхе – без разницы, кого иметь.

Вот только я знаю, что как бы он ни ненавидел меня, Демьян по-прежнему меня хочет. Может, любви уже нет, может ее вообще не было, но он не просто тело хочет трахать, а именно меня.

Я это понимаю, и целую его в ответ – также эгоистично, как и он. Отнюдь не нежно, скребу ногтями по его шее, обнимаю, вжимаюсь в него. Грудь ноет, требует ласки, а еще мне просто нестерпимо хочется провести ногтями по его плечам, по спине, но… страшно.

Рывок, и я оказалась сидящей на столе. Юбка бесстыдно задралась почти до талии, ногами обнимаю мужские бедра. Он возбужден, чувствую эрекцию Демьяна, и подаюсь вперед, потираюсь промежностью об его пах.

— Надо же, ты не против? – Демьян оторвался от меня. Взгляд абсолютно пьяный, дышит рвано, а рука его все еще на моей шее. — Марат не удовлетворяет?

— Ты пришел про Марата говорить? – спросила, задыхаясь.

— Натянуть тебя пришел.

Демьян снова сдавил мое горло, но через пару секунд ослабил хватку. Знаю я, зачем он пришел – злость сорвать, показать мне мое место. Потому я не сопротивляюсь, вся перед ним, смотрю в его глаза и ловлю отражение.

Раскрасневшаяся, растрепанная, доступная. Для него доступная. Может, потому и убрал ладонь с шеи.

— Давай, – Демьян приподнял меня, развернул, и грубо опустил животом на стол, — прогнись, расставь ноги, – смял ладонями мои ягодицы – грубо, больно.

И секс будет таким же – за гранью, вот только я ребенка жду. И так нельзя.

— Демьян, нет…

— Нет? – усмехнулся он, стягивая с меня трусики. — Плевать мне на твое «нет».

— Не так, пожалуйста, – уперлась ладонями в стол, но развернуться к Демьяну лицом не смогла – слишком плотно зажата между его телом и столом. — Демьян, прошу… будь нежным. Сегодня, со мной, просто будь нежным.

— Я просто хочу трахаться, – рыкнул он. — Как и ты.

Моей шее горячо от его дыхания, мне вообще горячо несмотря ни на что – я возбудилась от одного поцелуя. Даже раньше, просто увидев Демьяна. Влажные трусики чуть спущены, он чувствовал мое возбуждение, и оно не меньше, чем его.

— Хочешь. Течешь, – Демьян опустил ладонь, скользнул ею под мое белье, и раздвинул пальцами складочки. — Мокрая вся, – голос у него хриплый, пробирающий. — Какие, блять, нежности.

Шумно вдохнул запах моих волос, и проник пальцем в меня, одновременно лаская клитор. Черт, как же хорошо! Ноги ватные, не прижимай меня Демьян – упала бы. Он хотел быть грубым, но сейчас почти нежен, играет на моем теле, ласкает.

— Все, хватит нежностей, – снова резко надавил мне на спину, но я каким-то чудом развернулась к Демьяну лицом и обхватила его лицо ладонями.

— Пожалуйста, давай как раньше? Всего один раз, будто ничего плохого между нами не было, – зашептала безумно. — Будто ты меня любишь. Один раз, прошу тебя!

— Издеваешься? – сузил он глаза, вцепился в мои волосы, а взгляд мечется с моих губ к глазам, по которым, наверное, Демьян что-то прочитал, раз разжал ладонь.

Медленно провел пальцами по моей щеке, спустился к шее. Я напряглась, но Демьян больше не давил. Это ласка, которой мне так не хватало. И это не уступка мне, а общая одержимость, желание хоть на пару минут забыть о прошлом.

— Так как раньше никогда уже не будет, – еле слышно произнес Демьян, расстегивая мою блузку.

Склонился, прикоснулся губами к шее, к ключицам, и накрыл губами грудь. Выгнулась в его руках, тихо всхлипнула, почувствовав горячий рот на соске.

Демьян то целовал, то прикусывал, обводил языком – до боли нежно, горько и восхитительно. Я цеплялась за него – притягивала голову ближе к своему телу, оглаживала плечи, мне мало, мне чертовски мало.

Я так соскучилась…

— Демьян, – простонала, — пожалуйста.

— Слишком много просьб, Алина. Слишком, – я вздрогнула от треска – он не