кружевное бельё и вышла обратно в комнату. Девушка помогла мне облачиться в моё тёмно-синее платье-рыбку, попрощалась со мной, тоже пожелав приятного бала, и ушла.
Спустя минут двадцать я уже дополнившая образ украшениями, и готовая к спуску на лифте со своего двадцатого этажа, тихонько крутилась перед зеркалом, чтобы удостовериться, что в порядке каждая деталь, каждая мелочь и я действительно выгляжу очень хорошо. Это чувство при моём волнении мне было просто необходимо. Как минимум, я заморачивалась над тем, что на краткой вступительной части буду, в отличие от других женщин, стоять одна, без партнёра. Роман произносил на ней речь, а значит будет в это время на сцене, рядом с оркестром.
Элегантное тёмно-синее платье "рыбка" прекрасно облегало мою фигуру, выделяя грудь и подчёркивая тонкость талии, округлость бёдер и попы, которую я за год усердно наприседала в спортивном зале. При движениях были заметны небольшие складки в районе талии, но всё было в пределах нормы, ничего неопрятного или некрасивого. Пышность кружевной юбки была точно такой же, как тогда, когда я примеряла это платье впервые. Длинные золотые серьги с синими танзанитами сверкали в свете ламп при каждом повороте головы и я чувствовала при этом лёгкий и безумно приятный аромат от "Герлен", свежий, цветочно-ягодный с нежным запахом ириса финальной ноткой. Кулон идеально лежал в ложбинке между грудей, а слегка завитые, волнистые и блестящие локоны, дивными струйками спадали с пышного и объёмного пучка, сзади на шею. Некоторые доставали даже до открытых плечей. Пожалуй, я никогда раньше не чувствовала себя столь красивой. Я реально была очень довольна тем, как выглядела.
Держа ровной открытую спину, я захватила крохотную тёмно-синюю сумочку и покинула номер. Спустя несколько минут вышла на первом этаже в зал, где уже вовсю собирались гости. Элегантные, красивые, ухоженные, стильные мужчины и женщины стояли преимущественно парами, некоторые пили вина и шампанское из хрустальных бокалов, которые предлагались официантами, некоторые просто мило общались. Повсюду сверкали улыбки, слышались тихая речь и негромкий смех. Настроение у гостей было явно праздничным и оно вскоре передалось и мне, однако волноваться я стала, пожалуй, сильнее. Мне казалось, что на меня обращают слишком много внимания, мысленно задаваясь вопросом, почему я стою одна.
Взглядом я поискала Люси, но нигде её не увидела. Впрочем, в зале на данный момент не собралось ещё и половины гостей, а до начала бала оставалось ещё более двадцати минут.
По красной ковровой дорожке гости Острова прошли в огромный зал, сверкающий огнями и бликами, яркий и красивый настолько, что от великолепия кружилась голова. Горели свечи в многочисленных канделябрах, музыка тихим фоном создавала настроение какой-то утончённой таинственности, а сцена, на которой расположился многочисленный оркестр, готовый к началу бала, потрясала воображение своими размахами. Она была огромна — метров пятьдесят в ширину, и оркестрантов на ней было не менее сотни. Причём располагались они с двух сторон, а по центру темнела овальная ниша, в которой и должен был появится главный организатор Бала.
Когда все вошли и высокие резные двери закрылись за последней парой, музыка стихла и наступила тишина. Послышался чей-то приглушённый кашель, ещё один, а затем поскрипывание каблуков о гладкий, тёмно-коричневый паркет. Спустя несколько секунд напряжённого ожидания ниша осветилась по краям ярким тёмно-синим цветом и оркестр тихо-тихо заиграл чудесную, нежную музыку.
Из ниши выступил человек в тёмно-синем одеянии, напоминающем монашескую рясу с большим, спускающимся до самого рта капюшоном. Человек откинул капюшон и все увидели венецианскую маску, скрывающее его лицо. Она была чёрной и изображала равнодушную мимику. В прорезях для глаз сверкали зрачки.
— Приветствую вас, — раздался голос моего любимого мужчины, — дамы и господа!
Речь, которую произносил Роман была посвящена тому, что он очень рад присутствию на острове самых лучших представителей Игры, что он надеется, что гости Острова получат огромное удовольствие от пребывания на нём, насладятся общением друг с другом и Балом, на котором двенадцать раз в год присутствуют избранные игроки — удачливые представители финансовой элиты и одновременно с тем члены Клуба. Затем он объявил о начале Бала и вновь ушёл в свою нишу, где будто бы растворился в темноте.
Мужчины и женщины разошлись к противопоположным стенам огромного, напоминающего размерами каток, зала, освободив середину. А затем кавалеры, вереницей подойдя к дамам, пригласила их на танец.
Множество мужских рук подхватили множество женских, множество мужских губ одновременно прикоснулась к женским пальцам, множество мужских поклонов и женских реверансов стали началом танцевальной части и оркестр взревел музыкой.
Пары запорхали, закружились в вальсе, сверкая улыбками и украшениями.
Я, одна из немногих, по-прежнему стояла у стены, как вдруг Роман подошёл ко мне без балахона и маски, протянул руку и поцеловав мои пальцы, пригласил танцевать.
— Ты сумасшедше красива! — услышала я его голос и увидев улыбку, расцвела от прилива потрясающих, радостных эмоций.
Он мастерски вёл меня во время танца, чувствовал мои движения, расслаблял меня подбадривающими и хвалебными репликами и вскоре я настолько утонула в танце, настолько в нём растворилась, что едва не задохнулась от восторга и чувства свободы, которую он во мне пробудил.
Это было самое настоящее наслаждение. Я танцевала под прекрасную музыку, среди кружащихся пар и слушала слова любимого мужчины о том, что я — его счастье. И его взгляд в этот момент и эти его слова делали счастливой меня. Танцы сменяли друг друга, но партнёры в парах оставались неизменными — здейсь действительно у каждого была свлоя пара. Платья и фраки, двубортные пиджаки и юбки в пол, драгоценности женщин, наручные часы на руках мужчин, запонки на их сорочках — всё превратилось в единый нескончаемый вихрь. Я смеялась от радости, прижималась к Роману, чувствовала на шее его нежные поцелуи, слышала признания на ухо в том, как сильно он тосковал по мне и как яростно боролся с самим собой, дабы не стать тем, кто вызвал бы у меня отторжение своей навязчивостью. И я совершенно искренне отвечала ему, что он ошибался, потому что весь этот год я только и делала, что ждала его и надеялась на то, что он напомнит о себе, даст мне понять, что я ему нужна. "Ты мне нужна", — услышала я. — "Ты мне очень нужна".
Я неустанно танцевала с ним даже тогда, когда некоторые пары уходили к стенам, чтобы выпить шампанского, которое щедро разливали официанты. Мне не нужно было больше алкоголя, я была опьянена охватившей меня любовью, которая так быстро и так ярко вспыхнула во мне за эти дни.
