Когда Иевлев уходил от Маши, он не сказал ей всего.
А встретиться и переговорить он собирался с Милой.
глава 21
Трудно работать параллельно.
На самом деле, не так уж сложно, Мила умела это делать и работала с удовольствием. Азарт, желание уделать всех, быть лучшей, это всегда заставляло ее выкладываться по полной. Идти на пределе и побеждать.
Просто сейчас ей приходилось соревноваться с командой. А вернее даже, с самой собой. Потому что она или в команде, или в вакууме. Объяснить сложно.
Да, она хотела победить. Просто в какой-то момент это пошло вразрез с ее истинными желаниями и потихоньку стало утрачивать смысл. Но проиграть? Упрямая кривоватая улыбка наползала на ее лицо. Ни за что.
Последнее время, глядя на себя в зеркало, Мила часто замечала у себя эту улыбку.
Отдельной темой было ее общение с отцом.
Если говорить коротко, двумя словами, то это общение ее вымораживало.
Тут, понимаешь, задницу рвешь, чтобы поднять, а твой родной любимый папа цинично все роняет. Потом еще звонит и спрашивает - ну как дочь? Ты по-прежнему со мной? Давай-давай, у нас все будет хорошо!
У кого «у нас»:?! - хотелось ей спросить. Но еще больше хотелось спросить родного отца, представляет ли он, что такое репутационные риски?! И что спустить бизнес в унитаз гораздо легче, чем поднять его и сделать прибыльным.
Что ты вообще в этом понимаешь, папа? - рвалось из нее.
Безумно вымораживало и другое.
Семья. Она привыкла, что это нечто священное и неделимое. А сейчас она ощущала себя на трескающейся льдине. Сколько угодно пытайся склеить, края все равно разъезжаются.
Ей тяжело было перенести, что мама сблизилась с тем мужчиной, адвокатом. И она категорически не могла понять отца. Особенно в первое время. Ей хотелось встряхнуть его и крикнуть в лицо: «Неужели ты это допустишь?! Неужели ты променяешь маму на Наташку?! Какая к черту любовь?! Не видишь, что ею движет?!»
Но, видимо, она чего-то не понимала в этой жизни.
А самое неприятное - получалось, что это она притащила в дом подруженьку, из-за которой развалилась семья. И с этим ей теперь приходилось жить.
Сегодня прямо с утра звонил отец, она в тот момент ехала на работу. Чуть не вывел ее из себя, а под конец еще со злостью добавил:
- У меня для твоей матери сюрприз.
- Какой сюрприз, - спросила она.
- Увидишь, дочь! Ей понравится.
И отключился.
Она еще долго обтекала.
Но надо было работать, и потому она задвинула эмоции. Но это было трудно! Сдерживать все это в себе и не отвлекаться было трудно. Чувствовала себя как в ПМС — злой и раздражительной.
И тут в половине одиннадцатого к ней зашел адвокат матери. Этот Иевлев.
- Мелания Павловна, будьте добры, уделите мне время.
Видный мужчина, матерый, уверенный, опытный. Подбивает клинья к ее матери. Еле сдержалась, чтобы не сказать: «Идите вы. И не просто идите». Вместо этого Мила скрестила руки над столом и выдала ему сухую кривоватую улыбку.
- Вы же видите, Владимир Янович, у меня работа.
А мужчина скользнул по ней странным взглядом и проговорил:
- Работа подождет. А то, о чем я с вами собираюсь говорить, не терпит отлагательства.
Этот его спокойный ровный тон, а главное, взгляд... Она в какой-то момент поняла, что не может ослушаться.
- Да, конечно, - проговорила, вставая.
- Жду вас, - мужчина кивнул и вышел из кабинета.
Собиралась Мила быстро. И все время, которое ушло у нее на то, чтобы свернуть работу, выключить компьютер и запереть кабинет, у нее крепло подозрение, что разговор предстоит важный. А стоило увидеть этого мужчину в коридоре, подозрение переросло в уверенность.
Потому что, увидев ее, он шагнул ближе и сказал:
- Придется ненадолго выехать, Мелания Павловна. Мне нужно поговорить с вами наедине, а здесь, - он огляделся. - Недостаточно надежно.
Ненадежно? Мила нахмурилась.
- Что вы хотите этим сказать?
- Только то, что сказал, - мужчина выразительно на нее взглянул и спросил, - вы идете?
Странно это все ей показалось.
- Да, - кивнула Мила.
И пока шла к лифтам и после, когда уже выходила из здания, все пыталась понять, что этому человеку от нее нужно. Наконец они отъехали от здания офиса. Может быть, и следовало выждать, чтобы он начал разговор сам, но у нее терпение кончилось.
- О чем вы хотели говорить? И почему сказали, что там ненадежно?
Она не старалась смягчить тон и смотрела на него в упор.
Мужчина едва заметно усмехнулся уголком рта.
- Сколько вопросов.
- Послушайте, - начала Мила раздражаясь.
И тут он повернулся к ней лицом и спросил:
- Что для тебя семья, Мила?
Да не может быть?! Она хмыкнула и отвернулась.
- Нелепый вопрос.
- И все же ответь.
Мила медленно выдохнула и не сразу, но повернула к нему лицо и проговорила:
- Разве это и так не ясно?
«Мама, папа, брат. Вот что для меня семья!» - крикнула она ему мысленно.
Вслух не стала говорить. Все равно не поймет, если бы понимал, не задавал бы такие вопросы.
Теперь мужчина смотрел на дорогу, и некоторое время они ехали молча, пока он внезапно не произнес:
- Там ненадежно, потому есть несколько лиц, которые сливают информацию.
- Что?! - ее аж перекосило. - И вы подозреваете в этом меня?!
Милка ткнула себя в грудь и с вызовом уставилась на него.
- Нет, - спокойно проговорил он, не поворачивая головы. - Но я могу назвать поименно.
Ее внезапно охватил озноб.
- Кто? - спрашивала уже без враждебности.
Иевлев назвал троих сотрудников, которых она знала, каждый день с этими людьми здоровалась. И еще добавил, странно поморщившись:
- И Валерия, твоей мамы личная помощница.
Черт... Черт, черт... Мила зажала рот рукой.
- Мама знает?
- Знает, - мужчина кивнул. - Я довел до нее сегодня. Но скажу тебе то же, что и ей, пока нужно оставить все как есть.
Praemonitus praemunitus. Кто предупрежден, тот вооружен.
Мила некоторое время смотрела на него, потом кивнула:
- Хорошо, я поняла.
И отвернулась. Тошно вдруг встало от всего.
- Это все, о чем вы хотели говорить? - проговорила, отряхивая юбку. - Если все, то я хотела бы вернуться.
- Нет, не все. Я хочу, чтобы ты поехала с нами. Мне нравятся твои деловые качества, предлагаю тебе руководящую должность.
- Да неужели? - она внезапно разозлилась. - И с кем это с вами, если не секрет?
- С нами, Мила, - мужчина бросил на нее взгляд. - Для меня семья не пустой звук. Это любимая женщина и то, что с ней связано. Я готов сделать все, чтобы она была счастлива.
