ответил мужчина и направился в сторону автомобиля.
Я посмотрела на Елисея в надежде, что он расскажет мне какие-нибудь подробности их сегодняшней поездки. Но парень ничего не говорил. Лишь смотрел на меня с улыбкой. Интересно, о чем он думал в этот момент?
Вскоре к нам подошли Андрей и Галина Петровна. На этот раз женщина выглядела иначе. Исчезла ее былая хмурость, вместо не во взгляде читалась растерянность.
— Здравствуй, Анисья.
— Здравствуйте.
— Марта ведь еще не уехала?
— Нет, она в доме с гостями.
— Хорошо, — кивнула женщина, — тогда я бы хотела попросить тебя ее позвать.
— Зачем? — я вспомнила, как еще недавно Галина Петровна обвиняла во всем свою сестру. Не хотелось бы причинять Марте Петровне очередную боль.
— Не переживай, я не собираюсь ругаться, я не для этого сюда приехала, — словно прочитав мои мысли, произнесла женщина. — Я много чего обдумала за эту ночь и мне есть о чем поговорить с сестрой.
— Вы хотите извиниться? — вырвалось у меня.
— Может быть, во всяком случае, я сама решу, не хочу кого-то вмешивать.
— Я позову ее, — ответила я женщине и поспешила в дом.
Марта Петровна сидела за столом. Мне показалось, что ощущала себя очень неуютно.
— Марта Петровна, — обратилась я к ней. — Нужно поговорить.
— Что? Что-то случилось? Что-то со Светочкой?
— Нет, нет, просто нужно выйти во двор.
— Хорошо, — растеряно пробормотала она, — пойдемте.
Уже находясь в прихожей, я приняла решение рассказать женщине о том, кто ждет ее во дворе. Тогда у нее будет выбор — идти или не идти. Возможно, после той речи Галины Петровны, ей не захочется даже видеть сестру.
— Марта Петровна, дело в том, что ваша сестра приехала, она во дворе. Хочет с вами поговорить.
— Галя? Как?
— Ее привезли Андрей с Елисеем, но она приехала по своей воле, — на всякий случай добавила я.
— Она хочет поговорить со мной? Не понимаю, она мало мне сказала?
— Вы не хотите идти?
Марта Петровна присела на табурет, и опустила глаза. Я испугалась, вдруг женщине стало плохо? Но вскоре она посмотрела на меня и со вздохом заговорила:
— Анисья, я тридцать лет мечтала о встрече с сестрой, переживала, ждала, надеялась, что она придет ко мне. И когда мы разыскали ее, вернее, когда ты ее разыскала, мне казалось, что мы наконец-то наладим наши отношения. Но то, что я услышала, Анисья… Со мной говорила одинокая (хотя у нее и есть двое прекрасных детей, чудесные внуки), глубоко несчастная и обиженная на жизнь женщина. Я ведь понимаю, что она винит меня только о того, что ей больно. А я… На меня проще всего обижаться. Хоть я и не снимаю с себя вины, я и правда говорила тогда с ней слишком эгоистично. Мне казалось, что нельзя так поступать, и я совсем не думала о том, что моей сестре плохо, что она страдает. Что она живет без любви. Понимаешь? Мне нужно было с ней поговорить, ее понять. Но я не сделала этого. И представь, я полжизни думала, что сестра меня бросила, а она полжизни думала, что я против нее, что я мешаю ее счастью и совершено не понимаю ее. Теперь ты понимаешь, почему она вчера вылила на меня это все? Она годами копила в себе обиду, подкрепляла ее новыми жизненными невзгодами. Ведь удобнее винить кого-то, не себя, понимаешь? Я ведь так же жила. Я обижалась на сестру, что она бросила меня одну. Что она лишила меня возможности видеться с племянниками. Я даже винила ее в том, что так и прожила одна. Казалось бы, в чем вина Гали, что я не встретила человека, которого полюбила бы всем сердцем? Но я винила ее, потому что так удобнее. Поэтому, Анисья, я в первые в жизни поняла свою сестру. И это случилось вчера. Да, я выйду во двор и встречусь с ней. После вчерашнего она приехала и это уже поступок. Даже если она снова обвинит меня во всем, ну что же, значит, так тому и быть.
Женщина вздохнула и открыла входную дверь. А я осталась в прихожей обдумывать услышанное. Ситуация, произошедшая вчера, открылась мне с новой стороны. Надежда на то, что сестры помирятся, вновь загорелась в моей душе.
— Не хочешь выходить во двор? — спросил у меня Елисея, заходя в прихожую.
— Хочу оставить сестер наедине.
— Понятно, ну, если что, они пошли в беседку.
— Надеюсь, что их разговор пройдет хорошо.
— Да уж. А тут как дела обстоят?
— Ну, Тамара Михайловна навела тут шороху, — я хмыкнула, вспоминая приезд Колосковых, — правда, они тут ненадолго, уедут сегодня же.
— А вот это отличная новость.
— Ты хочешь есть?
— Мм, Анисья, ты заботишься обо мне? — улыбнулся парень, подойдя ближе.
— Не без этого, — согласилась я.
— Светлана покормила нас, но я бы перекусил чего-нибудь.
— Пойдешь в столовую?
— Не хотелось бы, но не стоит расстраивать папу, так уж и быть, покажусь перед Колосковыми ненадолго.
Мы вошли в столовую, Тамара Петровна, увидев Елисея, приободрилась. Видимо, она уже успела переговорить со всеми присутствующими, а тут вдруг появилась новая жертва:
— Елисейчик, как хорошо, что ты пришел!
Елисейчик. У этой женщины поразительная способность коверкать имена. Сына она называет Косенькой, я даже не сразу поняла, что его на самом деле зовут Костей. А Елисей у нее Елисейчик. Надо будет и этот вариант запомнить.
— Здравствуйте, Тамара Михайловна, — вежливо поздоровался с ней парень.
— Невеста тебя встретила, да? Ой, дети-дети, вы такая чудесная пара! Как бы мне Косеньке невесту-то подыскать. Ну ладно, с этим я потом разберусь. Вы мне скажите, уже назначили дату свадьбы? Лучше всего выбирать красивую дату. Да, конечно, за нее придется заплатить, скорее всего, но оно того стоит! Я вам говорю, сейчас это самый писк моды!
— Мы пока еще не думали об этом.
— Подумайте, обязательно подумайте.
Елисей уплетал ужин за обе щеки. Все-таки, дорога от Соловушек занимает не мало времени, успел-таки проголодаться. Я не могла отвести взгляд от парня, до того соскучилась по нему.
Вскоре в комнату вошел Андрей, поздоровался со всеми присутствующими, и остановился около стола, словно выбирая, куда сесть. Затем подошел к стулу, который находился дальше всех от Тамары Михайловны, и сел на него. Женщина не стала заводить с ним диалог, и мужчина смог спокойно начать свой прием пищи.
Через некоторое время в столовую вошла Марта Петровна. Она выглядела расслабленной, словно с нее свалился груз, который она водрузила на себя еще тридцать лет назад. Видимо, разговор сестер все-таки состоялся, и прошел
