и ничто его не остановит. Тем более я. Физически мужчина был гораздо сильней меня.
— Никто твою женщину не трогал, — не смотря на всю напряжённую ситуацию, творящуюся вокруг нас, Люциус не изменял себе. Оставался таким же пугающе спокойным. Даже продолжал есть, будто к его лбу не приставлен пистолет. — А теперь убери свою пукалку и садись есть. Нам есть о чём поговорить.
— Я уже дал ответ. Твой бизнес меня не касается.
Рагнар убирает оружие, но садиться не спешит. Стоит грозной стеной над ним.
— Ну, да. Ты и сам их прекрасно создаешь. Испанцы во всю копают под тебя. История с Вертом их не угомонила.
— Я сам разберусь.
— Плохо разбираешься. Даже охрану нормальную не нашёл. Падаль одна.
— У тебя свои дела, у меня свои. И в них не лезь. Я предупредил.
Всё это время я стояла затаив дыхания. Каждую секунду ожидала подвоха. Странно, но спокойно мне удалось выдохнуть только тогда, когда Рагнар взял за руку и стал вести к выходу. Хотя вид крови на его рубашки немного пугал.
— Ты мой сын. Наследник, — доносится в спину.
Я поворачиваюсь. Не замечаю ничего нового.
— Если нужен наследник, обрюхать одну из своих шлюх.
— Тогда, какого хрена я тебя растил? Забыл сколько денег вложил в твою тушёнку?
— А ты забыл, что я вернул долги?
— Почему же? Я отлично помню, чемоданы с деньгами в своём кабинете. Твоё фото со среднем пальцем и надписью: "Иди нахер. Я свободен" до сих пор у меня лежит.
— Так и держи фото. Большего не увидишь.
Люциус по-прежнему равнодушен. Тогда почему мне кажется, что ему не всё равно? И ему не безразличны слова Рагнара?
— Всего хорошего, Дженевьва, — раздаётся в спину. — Надеюсь скоро увидимся. Покажу детские фотографии этого оболтуса. Когда на его лице ещё не было этих зарослей.
— Не подходи к ней. Я серьёзно. Увижу рядом с ней, кого из твоих людей. Обратно получишь… в готовом виде.
Путь до самолёта, на котором Рагнар прилетел на остров, прошёл в мрачной тишине. Мы шли молча. Именно, что шли. Машин здесь не было, от того дорога и казалось более длинной, но тишина никак не тревожила. Не казалась неловкой. Просто… на каком-то подсознательном уровне я чувствовала, ещё рано. Рано говорить. Рано спрашивать. Ни тогда, когда нас окружают посторонние.
Всю дорогу Рагнар не выпускал меня. Положив руку на плечо прошёл рядом. Словно боялся, что снова исчезну или сбегу. Стоит мне чуть отодвинуться и пальцы сжимаются. Ещё немного и в кожу вонзятся.
— Рагнар… больно, — шепчу еле слышно, однако до него доходит и хватка слабеет.
Он даёт немного пространства. Слегка отпускает, чтобы могла спокойно ходить. Совсем руки не убирает, но и этого достаточно чтобы хоть немного осмотреть место, где была последние два дня.
На улицу меня естественно не выпускали. Всю красоту острова, а точнее то, что было доступно, я смотрела через окно.
Высокие пальмы. Сгустки деревьев. Кустов. Всё сплелось воедино. Среди толстых ветвей разносились шебетания птиц. Нет шума машин, улиц. Нет привычных звуков мегаполиса.
— Нравится? — вдруг спрашивает Рагнар, когда мы уже оказываемся на пустынном берегу, где стоит его самолёт.
Железная птица совсем не вписывается в дикую обстановку острова.
— Здесь красиво, — отвечаю искренне.
Говорю без каких-либо задних мыслей. Просто делюсь мнением на очевидность. Ответ же Рагнар застаёт врасплох.
— Захочешь и мы ещё сюда прилетим. Когда хмыря этого не будет.
Он про своего отца?
С недавних пор отношения Люциуса и Рагнара заинтересовали меня. Их ссоры и причины споров. Ведь очевидно же, что отец любит его. По своему, но любит. Иначе не стал бы вытворять подобные махинации с похищением, ради одной лишь встречи с сыном. А иной причины я не видела. Не для шутки же он так делал. Я плохо знакома с Люциусом и всё же, что-то мне подсказывает, что он не менее занят работой для этого.
О своих мыслях и вопросах, я собиралась поговорить с Рагнаром наедине. Не в окружении многочисленной охраны, которая не сводила с нас глаз. Это было частью их работы — смотреть за нами, но мой разговор не предназначался для посторонних ушей.
Мне не дают и слова сделать. Рагнар совсем с цепи срывается, когда самолёт взлетает, а мы на борту остаёмся одни. Вся охрана резко куда-то исчезает. Словно под землю провалились.
— Думал рехнусь без тебя, — не спрашивая ничего, сгребает меня в охапку.
Я упираюсь ладонями ему в грудь. Выходит машинально. Просто в защитном рефлекс, от неожиданности и поднимаю голову. Меня словно ударяет током.
Дважды.
Сперва от его взгляда. Жуткого. Жадного. Голодного. И какого-то тоскующего. Наверно я правда начинаю сходить с ума, раз мне кажется, что он скучал по мне.
Второй раз, когда набрасывается на мои губы.
— Постой… — вырываюсь. — Да подожди ты. Я хочу спросить.
— Потом спросишь. Я изголодался по тебе.
И он ест. Пожирает меня всю до основания. Вопросы улетучиваются. Кажутся такими неважными.
Неважно, как нашёл меня. Неважно для чего искал. Хотя для чего искал я примерно понимаю, но и это кажется второстепенным по сравнению с тем, что я впервые в своей жизни ощущаю себя кому-то нужной. По настоящему нужной, иначе бы Рагнар не стал преодолевать столь огромное расстояние. Ведь так?
Он с ненавистью смотрит на платье, которое дал мне Люциус. Снимает с меня. Не срывает. Не рвёт. А именно снимает. И снова впервые. Наверно потому что, другой одежды у меня сейчас с собой не было.
— Приедем домой, сожгу его, — обещает, подхватит под ягодицы и вместе со мной садится в кресло.
— Это подарок твоего отца, — напоминаю и получаю шлепок.
— Единственный мужик, который будет тебе дарить барахло — я. О других даже не думай.
Рагнар не дает ответить. Не даёт как-то оспорить его слова. Затыкает рот в очередном поцелуе.
Я хватаю широкие плечи. Обнимаю. Сильней прижимаюсь. Голова идёт кругом от его напора. От силы с которой целует меня. Кусает. Имеет мой рот языком.
Стону и тут же резко вздрагиваю. Его рука перемещается и пальцами касается меня между ног.
— Всё ещё болит? — будто с неохотой отрывается от моих губ.
— Не так сильно, но…
— Не тяни, — приказывает. — Говори, как есть.
Рагнар сильно возбуждён. Признаюсь. Сама виновата. Надо было сразу сказать, что еще испытываю боли между бёдер, но совсем потеряла способность говорить. Да и он не дал слова вставить.
— Я не смогу. Не выдержу, — признаюсь с опаской.
— Хорошо, — вдруг соглашается
