Потеря химзавода наверняка окажется для Влада крайне болезненной. Однако разве совесть меня из-за этого не замучает? Разве меня не сгрызёт чувство вины? Как я с этим буду жить?
В конце концов, Георгий — его сын и наследник. Я не знаю, как сложится наша с Жориком жизнь в будущем. Наверное, будет правильно, если сын продолжит их династию и будет работать с отцом, а со временем — возглавит концерн. Отнимая у Влада возможность привлечь инвестиции, я, возможно, лишаю своего ребёнка чего-то в будущем.
Весы шатаются под воздействием противоречивых мыслей. Чаши перевешивают то в одну, то в другую сторону.
Мне импонирует поведение мужа и отношение к нам в последние дни. Он не скандалит, ни на чём не настаивает, не выдвигает условий и не угрожает. Надеется на моё благоразумие и чрезмерную доброту?
Он проводит с Жориком все вечера. Сын тянется к нему, радуется возвращению отца с работы. А Влад каждый день настойчиво интересуется, когда я расскажу ребёнку, что он — не какой-то посторонний для него человек, а папа.
Я выжидаю. Сама не знаю, чего именно. Наверное, какого-то чуда, которое волшебным образом вернёт мне доверие к Розовскому.
У меня не поворачивается язык сказать Вайнштейну, что я не замужем, и в один из вечеров он приглашает меня с мужем в ресторан.
— Влад, что ты делаешь завтра после работы? — спрашиваю накануне, приняв окончательное решение помочь ему с заводом.
Пусть Розовский получит свои деньги, а дальше будь что будет. Не смогу я жить с муками совести.
— Если ты хочешь пригласить меня на свидание, то я весь в твоём распоряжении, — ехидничает, прикручивая пластмассовому роботу отвалившуюся руку.
Жорик, как истинный терминатор, только и делает, что ломает игрушки. Как направить его энергию на созидание — я никак не придумаю.
— Ты опоздал. На свидание меня уже Роберт пригласил. Но ты мог бы пойти со мной в качестве бодигарда или просто группы поддержки.
— Ты… решила мне помочь? — спрашивает как-то неуверенно, поднимаясь с пола, где они с сыном устроили баталию роботов.
— Не тебе, а себе и своему сыну. Потому что если у тебя будут деньги, то от алиментов ты на сей раз не отвертишься. А если я тебе не подыграю, то кто знает, не пойдёшь ли ты по миру? И тогда нам с Жориком снова придётся на всём экономить.
— Вас я в любом случае больше в нужде не оставлю, можешь не бояться. Но если с инвестором выгорит, то я буду тебе должен. Проси, что хочешь — звезду с неба достану.
Я знаю, чего хочу. Мне нужны гарантии, что Розовский не будет пытаться отобрать у меня ребёнка. Вот только одна проблема: его словам я не верю. Что бы ни сказал и ни пообещал — буду сомневаться и ждать предательства. И это неизменно.
Даже тому договору, который подготовили его юристы, доверия нет. Но он хотя бы зафиксирован на бумаге и может служить хоть каким-то аргументом…
Несмотря на моё скептическое отношение к затее Влада, в ресторане всё происходит именно так, как он предполагал. Они с Робертом быстро выясняют, что заочно знакомы, и настолько увлекаются обсуждением бизнеса, что я успеваю заскучать.
Значит ли это, что химзавод спасён? Не знаю. Но фундамент в дело по его реанимированию наверняка заложен…
Начинается учебный год. Мне предстоит доклад по диссертации на заседании кафедры. Готовлюсь очень тщательно. Речь проговариваю перед зеркалом не меньше двадцати раз, знаю её уже наизусть, ещё и с эффектными паузами и правильными интонациями. Почти как театральную роль. Уверена, Станиславский бы одобрил.
Чуть хуже обстоит дело с презентацией. Хотя я считаю себя уверенным пользователем компьютера, всё-таки знаний и умения интуитивно находить решение проблемы мне не хватает.
Я строила диаграммы много раз. Но только самые простые, а всякие фишки я видела у других, но сама делать так и не научилась. Проиграв неравный бой компьютеру и опустив руки, снимаю корону и обращаюсь к Владу. Для него это как семечки. Когда я писала диплом, все графики мне делал он.
— Можешь посмотреть мои диаграммы? — решаюсь спросить, когда они с Жориком устраивают на ковре в гостиной очередную баталию роботов.
Я полдня морально готовилась к этой просьбе и заранее принесла ноутбук.
— Давай, — оживляется Розовский. — Что там у тебя не получается?
— Да легенда [1] пропала — и я не знаю, как её вернуть, — оправдываюсь, открывая файл с исходными данными.
Он смотрит, хмурится и бросает сыну:
— Жора, поиграй-ка пару минут сам. Построй тут укрепление получше, — указывает на заграждение из нескольких кубиков.
Малыш, естественно, корчит недовольную рожицу. Даже не зная о реальном статусе Влада, сын счастлив от его появления в нашей жизни. Потому что я, к своему великому стыду, не умею играть с ним в мальчуковые игры. Да мне и близко не хватило бы фантазии выстроить из подручных средств укрепления с космическими кораблями и устроить звёздные войны!
Розовский быстро щёлкает мышкой. Мне очень хочется посмотреть, что там у него происходит, но он повернул экран к себе и не торопится посвящать меня в свои манипуляции.
— Иди сюда, я тебе покажу, — говорит он спустя минут десять.
Опускаюсь рядом на ковёр и заглядываю в экран. А Влад уже вовсю правит файл с презентацией и по ходу дела озвучивает недостатки.
Чувствую себя полным “чайником” рядом с ним. Он переключается на таблицу с данными, щёлкает на гистограмму [2].
— Вот смотри. Выделяешь диаграмму, идёшь в конструктор и нажимаешь в меню “Добавить элемент диаграммы”. Теперь видишь список, что можно добавить. Берёшь легенду и указываешь, где относительно области со столбцами она должна появиться. Например, снизу. И всё — готово.
— О, спасибо. У меня эта легенда сначала была, а потом я что-то нажала — и она исчезла. А контрол-зет [3] почему-то не сработал.
За последние годы я привыкла со всем справляться в одиночку и ни у кого не просить помощи. Потому сама ситуация, при которой я что-то у кого-то спрашиваю и признаюсь в собственном бессилии, травмирует моё самолюбие. А тут ещё и Розовский. Такой умный и идеальный снаружи, но подлый предатель внутри.
— Если что — обращайся. Я ещё поменял макет оформления твоей презентации и немного выровнял пляшущие строки. Кажется, стало лучше.
Он прав — как эти строки обуздать, я тоже не знала, кое-как подогнала пробелами, чтобы не слишком бросалось в глаза, что с ними что-то не так.
— Спасибо, — внутри бурчу,
