— Кейт, послушай… Не надо. Мы не должны, потом ты пожалеешь об этом…
Кейт понимала, что это была его последняя попытка спасти ее. Но она не хотела, чтобы ее спасали. Только не от этого. Она хотела любить его — любить и быть любимой.
— Я так люблю тебя, Джо! И я… хочу тебя!
Кейт с ужасом подумала о том, как мало времени у них осталось, и твердо решила, что должна заняться с ним любовью до того, как он снова вернется на фронт. Сегодня, во время приема у президента, она с особенной остротой поняла, какая эфемерная, зыбкая, непрочная штука — жизнь и как легко можно ее потерять. Быть может, Джо уедет, чтобы никогда не вернуться, но тогда у нее останется хотя бы память о том, что сейчас произойдет.
Услышав ее слова, Джо почувствовал, что больше не может сдерживаться. Они поспешно помогли друг другу раздеться и снова улеглись на кровати рядом. Джо нежно ласкал ее тело, целовал, наслаждаясь этими долгожданными ощущениями, а она негромко постанывала под его прикосновениями. Когда он вошел в нее, Кейт, как ни странно, совсем не почувствовала боли. А потом ее закружил, завертел вихрь эмоций и ощущений — незнакомых, чуть-чуть пугающих и бесконечно приятных. Страсть захватила их обоих, все барьеры рухнули. Они отдались друг другу всеобъемлюще и полно, никак не сдерживая себя, и в первые секунды это даже напугало обоих. Но они отринули все страхи, растворяясь друг в друге и чувствуя, как соединяются, сливаются в одно их тела и души…
Когда все кончилось, оба чувствовали себя выжатыми досуха, опустошенными физически и эмоционально. Они долго лежали неподвижно, остывая, отдыхая, потом Джо приподнялся на локте и посмотрел на Кейт с такой нежностью в глазах, какой она никогда у него не видела.
— Я люблю тебя, Кейт, — прошептал он, пряча лицо в ее волосах.
Потом он накрыл ее одеялом, и Кейт, сонно улыбнувшись в ответ, погрузилась в блаженную полудрему. Она ни о чем не жалела и не испытывала ни разочарования, ни стыда. Еще никогда она не чувствовала себя такой счастливой.
Этой ночью Кейт так и не вернулась к себе в номер. Они проспали до утра на узкой гостиничной кровати, а когда же наступил рассвет, Кейт сама потянулась к нему, и они без труда нашли друг друга, словно старые любовники. Кейт показалось, что в эту ночь их любовь обрела какое-то иное, высшее качество. И она еще раз убедилась в этом, когда, встав с постели, поглядела на него и поняла, что отныне их связывает нечто большее, чем обычная влюбленность, обычное физическое влечение. Отныне не имело никакого значения, где — далеко или близко от нее — находился Джо. Кейт знала, нет — инстинктивно чувствовала, что отныне он всегда будет принадлежать только ей одной, а она будет принадлежать ему. И хотя Кейт не могла найти слов, чтобы сказать об этом Джо, она сумела выразить все, что чувствовала, в одном долгом, долгом поцелуе. И Джо ответил ей с такой глубокой страстью, что Кейт поняла: они — одно целое, отныне и навсегда.
Новое расставание с Джо далось Кейт еще тяжелее. В сентябре, четыре месяца назад, когда она только начинала понимать, что любит его, Кейт провожала Джо просто как очень близкого друга. Теперь же он стал частью ее души, и это делало мысли о предстоящей разлуке особенно тягостными.
На этот раз не он уезжал от нее, а она возвращалась в Бостон, оставляя Джо в Вашингтоне дожидаться самолета на Лондон. По пути на вокзал Юнион-Стейшн он раз двадцать просил ее быть осторожнее, беречь себя, не делать никаких глупостей и обязательно писать ему. Джо очень хотелось проводить Кейт до дома, но он не мог, поскольку через час уже должен был быть в аэропорту.
— Пиши мне, обязательно пиши! И помни, что я люблю тебя! — сказал он, поцеловав ее на прощанье.
Джо выскочил из вагона, когда поезд уже трогался, но тут же появился у окна купе. Он бежал рядом с вагоном и что-то кричал, но стук колес и натужное сопение паровоза заглушали его слова. Поезд постепенно набирал ход, Джо начал отставать, и Кейт, провожая его взглядом, чувствовала, что ее сердце буквально разрывается пополам. Стоя на самом конце платформы, он махал ей фуражкой, а она не в силах была даже поднять руку, чтобы вытереть слезы, катившиеся по лицу. Кейт не представляла, как она теперь будет жить без него, и была совершенно уверена, что если он погибнет, то и она тоже умрет — умрет в тот же час, в ту же минуту.
Почти всю дорогу до Бостона Кейт просидела у окна зажмурившись и крепко сжав зубы, чтобы не разрыдаться. Был самый канун Рождества, и она знала, что Джо встретит праздник в полете. Самой Кейт было даже страшно подумать о том, чтобы сесть за стол и веселиться. Ее отчаяние было так велико, что она едва могла говорить.
Когда Кейт вошла в дом, Элизабет, встречавшая ее в прихожей, побледнела и сделала шаг навстречу дочери, протягивая к ней руки. Она решила, что случилось что-то страшное, и для Кейт действительно так и было. Необходимость еще несколько месяцев жить в разлуке с Джо пугала ее как самая страшная пытка. Ждать, тосковать и бояться — каждый день бояться, что с ним может что-то случиться… Что могло быть хуже этого?
— Что стряслось? — спросила Элизабет неожиданно севшим голосом, потому что у Кейт был такой вид, словно кто-то умер.
Кейт покачала головой, хотя у нее действительно было ощущение, что она похоронила нечто очень важное. Она распрощалась со своей свободой. Кейт больше не была просто юной девушкой, влюбленной в мужчину, — вчера ночью она ощутила себя частью чего-то большого, огромного, важного. Наутро радость переполняла ее, словно легкий газ, так что она не ходила — летала. Но теперь, без Джо, Кейт чувствовала себя воздушным шариком, из которого выпустили весь воздух.
— Ничего, — ответила она тихо. — Ничего не стряслось. Ее голос прозвучал как-то жалко, неубедительно, и Элизабет встревожилась еще сильнее.
— Ты правду говоришь? Может быть, вы поссорились?
Элизабет знала, что такие вещи случаются — могут случиться из-за одного только нервного напряжения и страха перед неизбежной разлукой.
— Нет, мы не ссорились. Наоборот, Джо был очень… — Она внезапно разрыдалась и бросилась матери на шею. — Вдруг его убьют, мама?.. Что я тогда буду делать?!
В этом крике слышалось столько отчаяния, тоски и страха, что Элизабет крепко прижала Кейт к себе. Она понимала, что значит потерять любимого человека. Когда-то она потеряла мужа, и ей не хотелось, чтобы то же самое пережила ее дочь.
— Будем молиться, чтобы Джо вернулся назад целым и невредимым. Это все, что мы можем сделать, милая: молиться и уповать на бога. Если Джо суждено остаться в живых, он вернется. А ты… ты должна быть терпеливой и мужественной. — Элизабет говорила негромко, глядя через плечо Кейт на стоявшего тут же Кларка, и в ее глазах тоже блестели слезы.
