Я долго смотрела на вывеску, а потом сказала:
– Дом… Мне нравится.
Джесси только кивнул и как-то странно улыбнулся. Затем он открыл дверь и пропустил меня вперед.
Я вошла внутрь и обомлела. Как это объяснить? Как вообще такое можно объяснить – момент, когда все встает на свои места, а мир вокруг начинает двигаться одновременно медленнее и быстрее и ты полностью присутствуешь здесь и сейчас.
Стены ресторана больше не выглядели голыми: их покрывали удивительной красоты рамки: черные, металлические, деревянные, зеркальные…
А в рамках – мои фотографии.
Все мои фотографии, как будто с ними ничего не случилось. Как будто они не погибли среди кетчупа и черники от рук двух маленьких мальчиков. Как будто они всегда были здесь, всегда принадлежали этому месту.
Не веря своим глазам, я прикоснулась к стене. Величественный дом во фламандском стиле рядом с еще более величественным домом в стиле «искусства и ремесла» на острове Нантакет, современная квартира в Кейптауне рядом с бывшей церковью в Пренцлауэр-Берг…
– Как он это сделал?
Джесси стоял прямо у меня за спиной, скрестив руки на груди.
– Если готов приложить усилия, многое, оказывается, можно спасти.
Я была поражена, хотя «поражена» – слишком слабое слово, неспособное передать то, что я чувствовала.
Я повернулась к Джесси. По щекам у меня текли слезы.
– Так это и есть твой секрет?
– Что? – переспросил Джесси, склонив голову набок.
– Это и есть секрет любви?
– А! – кивнул он. – Нет, хотя звучит тоже неплохо.
Я засмеялась и обняла его, вытирая глаза рукавом. Через плечо я смотрела на стены – мои стены, – стараясь охватить взглядом все, что могла увидеть.
– Мой секрет проще, – сказал Джесси.
– И в чем же он?
– Иногда мы не ошибаемся с выбором.
Когда мы подходили к больнице, сквозь вращающиеся двери навстречу нам вышла Джиа. Вернее, так: навстречу нам вышли Джиа и Эмили – вместе.
Джесси резко сменил направление и заспешил к боковой двери.
– Ты куда? Они же нас видят!
– По барабану. Я сматываюсь.
Я схватила его за руку и сердито зашипела:
– Джесси! Даже не думай меня бросить! По-моему, мы это уже проходили!
Он высвободил руку и стиснул мое плечо:
– Точно. Где-то это уже было.
Джесси едва заметно махнул рукой и зашагал к боковой двери, но прежде наклонился ко мне и прошептал:
– Да, кстати, чтобы тебя не застали врасплох… Гриффина нашла Джиа.
– Что ты сказал?
Но Джесси уже исчез, а передо мной стояли Джиа и Эмили – бок о бок, словно единое целое, в одинаковых черных пальто и кашемировых двойках. Обе они выглядели как моя полная противоположность, и рука у меня невольно потянулась поправить растрепанные волосы и одернуть порванную водолазку.
Я улыбнулась:
– Здравствуйте…
Они улыбнулись в ответ.
– Гриффин сказал, что ты приехала, – заговорила Джиа. – С возвращением.
– Спасибо. – Я пыталась сообразить, как упомянуть о том, что она его нашла, не зная совершенно никаких подробностей. – И… спасибо.
– За что?
– За то, что нашла его.
Она опять улыбнулась, на этот раз более искренне:
– Тебе спасибо – за то, что вернулась. Ему уже лучше. Он стал опять сам на себя похож.
– Рада, что ты так думаешь, – сказала я, чувствуя, как внутри что-то расслабилось и отпустило.
Затем я повернулась к Эмили:
– Я только что видела ресторан – только что видела «Дом»…
Я хотела добавить, что ресторан смотрится потрясающе, но слово это казалось слишком блеклым по сравнению с моими чувствами, и я не договорила, надеясь, что Эмили все поймет по моему молчанию.
Как ни странно, она, похоже, поняла.
– Он отлично потрудился, правда?
– Правда, – ответила я.
Эмили кивнула, как бы соглашаясь с собственными словами. Это, конечно, не то же самое, что похвалить мои фотографии или хотя бы о них упомянуть, но и не то же самое, что совсем ничего не сказать. И я решила сосредоточиться на последнем.
– Пожалуй, мне пора домой, – сказала Джиа. – Брайан ждет.
Эмили заправила ей волосы за уши:
– Хорошо, милая. Еще раз спасибо, что зашла.
– Передайте Джи, что если ему что-нибудь понадобится, я всегда рядом.
– Обязательно, – ответила Эмили.
Джи? Она называет его Джи… Но это ничего. Просто еще одна мелочь, о которой я не подозревала. Она называет его Джи и знает – возможно, даже лучше меня, – когда он похож на самого себя, а когда нет. У них была своя история – долгая, глубокая история, – и она никогда не исчезнет.
Но теперь у нас тоже есть своя история, и она для нас гораздо важнее. Наш первый брак. Время, когда мы учимся делать все правильно.
«Жизнь – сложная штука», – сказал Эли в Лондоне. «Затишью вслед всегда приходит буря», – заметил Джесси всего несколько часов назад.
Глядя на мою свекровь и девушку, которую она хотела бы видеть своей невесткой, отрицать это было невозможно.
Но ведь мы можем все изменить, правда? Хотя бы иногда? Особенно теперь, когда мы едва не потеряли самое важное?
Разве не могу я – прямо сейчас – сделать свою жизнь немыслимо, немыслимо… чистой?
И, повинуясь этому порыву, я одарила их еще одной улыбкой – на сей раз бесстрашной.
– Я очень рада видеть вас обеих.
С этими словами я заключила их в объятия, словно ничего естественнее и быть не могло. Треугольные объятия. Причем две стороны треугольника стояли по стойке «смирно» и ждали, когда же это кончится.
Наконец Джиа неловко отстранилась.
Затем ее примеру последовала Эмили, поправляя юбку и безуспешно пытаясь скрыть изумление.
– Ну, – сказала она, – мы пойдем.
А все же хорошо, что я это сделала!
* * *
Я сидела на подоконнике и смотрела на спящего Гриффина. Маску с него уже сняли, трубок тоже стало меньше.
Гриффин спал уже несколько часов, а я смотрела на него и думала, как же сказать ему спасибо за ресторан. Как вообще можно отблагодарить за такую непоколебимую веру в меня, в мое будущее? Самое меньшее, что я могу сделать, это быть с ним честной.
И тут же Гриффин проснулся.
Он повернулся ко мне, загораживаясь ладонью от солнца, затем, когда глаза привыкли к свету, закинул руку за голову и улыбнулся.
– Привет, – сказал он.
– Привет. Как ты себя чувствуешь?
Гриффин немного помолчал, прислушиваясь к своим ощущениям.
– Немного лучше, пожалуй… – решил он. – Нечто среднее между «немного лучше» и «гораздо лучше».
И выглядел он тоже лучше – Джиа была права. Настоящий Гриффин вернулся еще не полностью, но я видела, что семена уже дают ростки и пробиваются наружу…
– Это хорошо, – сказала я. – А у меня есть новость, от которой станет еще лучше: врачи говорят, что тебе можно вернуться домой.
