Он думал, что Джейд спросит о его разводе, однако она заговорила о том, что очень хочется, наконец, покончить с частными заказами и найти настоящую, хорошую, с девяти до пяти, работу. Главное – деньги, так она считает. Мало найдется в мире женщин, которые бы, подобно ей, ушли от богатого человека почти без гроша в кармане.
– Выяснилось, – с горечью заметила Джейд, – что, когда надо выбирать между любовью и деньгами, богатые предпочитают деньги. – Она не добавила, что некоторые из этих богатых ставят деньги выше самой жизни. Видно, ей все еще было трудно спокойно говорить об этом.
Расплачиваясь, Джордж гадал, есть ли у нее сейчас кто-нибудь, а выходя из такси у ее дома, едва удержался, чтобы не спросить, живет ли Джейд с кем-нибудь.
– Вы не хотите предложить мне подняться? – задал он другой вопрос, уже открывая парадную дверь. Джейд жила в «Девилле», недалеко от угла Первой авеню и Шестьдесят шестой улицы, в самом центре территории одиночек.
– Ни за что, – она улыбнулась и, наклонившись, легко прикоснулась губами к его щеке. – Мне должны позвонить в семь часов. Мы отправляемся на съемки в Джоунз-Бич. – Не хватало еще приглашать его домой. Чего она хотела меньше всего – так это нового увлечения.
Она вошла в подъезд, оставив его одного на тротуаре. Но по тому, как она сказала «нет», Джордж почувствовал, как сильно ей хотелось сказать «да».
Джейд, хоть и была небогатой женщиной и красотой не отличалась, обладала неким свойством, которое притягивало к ней мужчин, как магнит. Это свойство у нее было всегда. И утратила она его только однажды – когда вышла замуж.
– Я целую ночь не спал, – сказал Джордж на следующее утро, позвонив ей в шесть, за минуту до того, как зазвонил будильник. – Все думал.
– О чем же? – ухмыльнулась Джейд, заглушая будильник. Что бы там с ней ни случалось, вставала она всегда в великолепном настроении. Даже попадая в беду, Джейд пробуждалась счастливой.
– О вас, – ответил он. Голос у него был, как и глаза – живым, глубоким, обволакивающим. В отличие от Барри, Джордж был добродушным человеком и высказывать свои чувства не боялся. – Давайте поужинаем сегодня.
– Я бы с удовольствием, но никак, – сказала Джейд, и это была не просто отговорка. Она никогда к ним не прибегала в общении с мужчинами. Она действительно не могла с ним пойти на ужин сегодня. У нее было свидание с Дэном Дарьямом, диктором телевидения, который ввел ее в мир японской кухни и швейцарской графики. Они были знакомы почти четыре месяца, и в последнее время Дэн начал поговаривать о совместной жизни. Это был человек живой и энергичный. С ним было приятно проводить время, с ним было хорошо в постели, но Джейд его не любила и жить с ним не собиралась. Она вообще ни с кем не хотела жить.
– Тогда, может, завтра? – настаивал Джордж. Завтра тоже нет, она обедает с Мартином Шульцем, психологом, специалистом по психологии больших коллективов. Мартин помог ей понять казавшееся до того загадочным поведение Херба и Барри Хартли. Она познакомилась с Мартином только две недели назад, и, при всей своей склонности покрасоваться, он ей, в общем, нравился – может, потому, что отвлекал от Дэна.
– А как насчет выходных?
На выходные она едет с Дэном в Бакс Каунти.
– Понедельник?
В понедельник вечером проводились показательные соревнования по теннису, постановочную часть шоу готовила Джейд. Она собиралась там быть с Питером Хэйлзом, организатором турнира, который, едва познакомившись, повез Джейд Бог знает куда – в Монток, поесть раков.
– Так когда же? – Джорджа уже начали раздражать ее постоянные отказы.
– Скажем, во вторник? – Было слышно, как она шелестит записной книжкой.
– Отлично, – согласился Джордж и приготовился к ожиданию, понимая, что такая женщина его достойна.
Он ни на минуту не подумал, что Джейд кокетничает. Ей не было в том нужды – это он отлично понимал. Она и в самом деле была труднодоступной, – а Джордж, коль скоро речь шла о женщинах, всегда был готов принять вызов.
Когда в 1957 году развелась Дороти Маллен, все были шокированы, когда в 1976 году на развод подала Джейд, никто и внимания не обратил. К тому времени в Америке распадался почти каждый второй брак. Развод, подобно, допустим, получению водительских прав или диплома об окончании колледжа, стал вещью ритуальной. Для многих формула – женитьба (или замужество) и счастливая жизнь вдвоем – перевернулась: развод и счастливая жизнь в одиночку.
1976-й был переходным годом, когда люди и вперед глядели, и назад оборачивались. Это был год двухсотлетия американской революции, первый год после Вьетнама, год, когда в Белый дом пришел Джералд Форд, первый президент, которого не избирал народ. Были хорошие новости – индекс Доу-Джонса достиг тысячи пунктов, были новости плохие – уровень безработицы и инфляции неуклонно поднимался. В тот год умер Говард Хьюз, а парень из Джорджии, по имени Джимми Картер, стал кандидатом в президенты от демократической партии.
Для Джейд это тоже был год перемен, совершенно безумный год. То она кидалась в самые отчаянные авантюры, то взмывала к вершинам счастья. Правда, лозунг времени «Рай сегодня» в ее случае сразу осуществить не удалось. Сразу после развода она вернулась в Нью-Йорк и поселилась в довольно-таки уродливом здании с претенциозным названием «Девилль». В квартире-клетушке было две спальни, и делила ее Джейд с тремя соседками, с которыми была едва знакома. Впрочем, их имена и лица – а также любовники – менялись из месяца в месяц, и эта быстротечность вполне устраивала Джейд. В Нью-Йорке, где никому ни до чего не было дело, она впала во временное помешательство – сексуальное, финансовое и душевное.
Джейд выкидывала такие штучки, от которых сама приходила в ужас: подходила на улице к незнакомым людям, рассказывала им о своей жизни и только наутро соображала, что это мог бы быть убийца и она запросто могла расстаться с жизнью. Она пила и просыпалась с такой жуткой головной болью, что встать не было сил. Как-то утром, с похмелья, Джейд собрала все свои платья, которые купила, когда была замужем, и сожгла их в ванне. Огонь разгорелся так, что пришлось вызывать пожарную команду и взламывать дверь. Только потом ей пришло в голову, что так ведь можно было поджечь целый дом и сгорела бы не только она, но и множество других людей. Она совершенно не владела собой, то впадая в исступление, то загоняя чувства внутрь. Она осыпала бранью продавщиц и привратников, растаптывала самое себя, злоупотребляя спиртным, травкой и снотворным. Порой с ней случались истерики на глазах у всех; а бывало, она совершенно замыкалась, погружаясь в глубокую депрессию и не выходя из дома неделями. Она попала в такую полосу жизни, когда сама себя не узнавала. Она стала другим человеком – и презирала этого человека.
