Трейс провел указательным пальцем вдоль ее плеча, по спине, вокруг груди, по животу и снова меж ее грудей.
Твоя кожа нежна, как фарфор. Она задрожала от предвкушения.
Она задрожала от предвкушения.
Он еще раз, медленно и чувственно, провел пальцем линию вокруг ее грудей. Затем еще одну, немного короче, потом еще и еще, каждый раз сужая круг, до тех пор пока не обвел только ее сосок.
Он легонько ущипнул ее за грудь, и она почувствовала, как сладостная истома охватила все ее тело, вплоть до кончиков пальцев ног.
Он нагнул голову и провел языком по ее соску, касаясь то тут, то там его чувствительной поверхности, облизывая его, пощипывая, покусывая, заставляя Шайлер почувствовать желание, потребность, страсть, которых она никогда прежде не ощущала.
Трейс припал губами к ее груди и стал посасывать одну грудь. Затем перешел к другой, уделив ей не меньше внимания.
— Твоя грудь просто идеальна, — хрипло прошептал он.
У Шайлер подогнулись колени.
Трейс снова повернул ее лицом к саду. Пока Шайлер всматривалась в лунную ночь, он провел тонкой тканью занавесок по ее шее. И почувствовал, как ее тело содрогнулось.
Затем он снова коснулся ее руками. Шайлер опустила голову и увидела, как его прекрасные, сильные, загорелые, с длинными пальцами ладони накрыли и стали ласкать ее грудь, даря ей такое наслаждение, какого она прежде не знала.
Трейс ненадолго оставил ее и быстро стянул свои джинсы, отбросив их ногой в сторону.
— Мы будем делать это медленно и непринужденно, — пообещал он ей.
— Медленно и непринужденно. Его глаза горели.
— Я хочу тебя больше, чем когда-нибудь кого-либо хотел в своей жизни.
Шайлер не могла отвести от него глаз. В лунном свете тело Трейса переливалось. Его волосы были как темный шелк, кожа казалась золотисто-коричневой.
Он был в полной готовности. Его пенис стал большим и твердым. Шайлер чувствовала просто непреодолимое желание коснуться его, поцеловать, дотронуться до него губами…
— Могу я… — облизнув губы и запнувшись, пробормотала она.
— Если хочешь, — искаженным голосом ответил он.
Она протянула палец и коснулась самого кончика.
— Ты такой мягкий.
Его смех был прерывист и язвителен.
— Мягкий? Да, это именно то, что хочет услышать каждый мужчина.
Она провела рукой вдоль его члена, туда и обратно.
— Ты такой твердый.
Трейсу удалось ответить ей сквозь сжатые зубы:
— Вот так лучше.
Она обхватила его орудие ладонью.
— Я хочу…
— Ты можешь делать все, что хочешь, милая. Только будь осторожна в своих желаниях… они ведь могут и сбыться, — сказал он, поддразнивая ее.
Шайлер смотрела на раздувшийся, высоко поднявшийся пенис, который она держала в своей ладони. Проведя кончиком пальца взад-вперед по шелковистой головке, она увидела, как пара капель влаги выступили у отверстия. Она слегка надавила на него.
Трейс втянул в себя воздух.
Шайлер тотчас забеспокоилась:
— Ты в порядке?
Он казался напряженным. И жарким. Внезапно бисеринки пота выступили на его верхней губе.
— Да. — Он перенес тяжесть тела на пятки. — Нет. Шайлер не знала, чему верить.
— Ты выглядишь так, словно тебе больно.
Он хрипло рассмеялся:
— Да. И нет. Как я сказал, у меня был чертовски долгий перерыв.
Она поняла.
— Боишься потерять над собой контроль?
Он ответил прямо:
— Думаю, здесь будет уместнее выражение «преждевременная эякуляция».
«В наших отношениях нет ничего преждевременного», — подумала Шайлер, снова касаясь его пениса, лаская его, изучая его длину и толщину и даже мягкие черные завитки, которые гнездились у его основания.
— Можно мне тебя поцеловать? — наконец решилась она задать терзавший ее вопрос.
Он моргнул раз, потом другой.
— Поцеловать меня?
— Там?
Трейс судорожно глотнул воздух.
Шайлер смотрела на него с некоторым опасением.
— Ты не хочешь, чтобы я это делала?
Трейс кивнул, но ничего не сказал. Ее щеки вспыхнули румянцем.
— Я тебя шокирую?
Он покачал головой.
— Почему ты ничего не скажешь?
Он наконец выдохнул:
— Да, я хочу этого.
Шайлер улыбнулась и опустилась перед ним на колени. Одну руку он мягко положил ей на затылок. Большим пальцем другой руки провел по ее нижней губе вверх-вниз, пока ее рот не открылся. Больше поощрений ей не понадобилось.
Шайлер провела пальцами по его нежной плоти и почувствовала, как тело Трейса содрогнулось. Она облизнула губы и поцеловала его, ощутив легкий привкус тех блестящих капель на мягкой глади головки.
Он получил сполна.
Нет, ему этого мало.
Трейс был на грани помешательства. Вернее, на грани потери терпения и самообладания. Пора взять в свои руки эту чрезвычайно взрывоопасную ситуацию.
Он наклонился и поднял Шайлер на ноги.
— Ты просто чудо.
— Спасибо.
— Теперь твой черед.
Она с вежливым недоумением посмотрела на него:
— Что значит мой черед?
Его лицо осветила лукавая мужская усмешка.
— Сейчас узнаешь.
Она казалась смущенной.
— Узнаю?
— Да, — ответил он.
В золотистых глазах Шайлер блеснула искорка.
— Обещаешь?
— Да.
Трейс опустился перед ней на колени и снял с нее домашние туфли. Затем стянул через бедра ее шелковую рубашку, наблюдая, как та скользнула на пол.
Из-за спины Шайлер выглядывала луна, окутывая ее фигуру мягким белым сиянием. Лампа в углу комнаты светила вниз, но Трейс видел каждый изгиб, каждое очертание, каждую линию тела девушки.
— Как ты прекрасна! — воскликнул он.
Шайлер стояла неподвижно. Казалось, она затаила дыхание.
— Ты не менее прекрасен! — сорвалось с ее губ.
Он расцвел в улыбке.
— Сперва изумителен, теперь прекрасен. Что же может сказать мужчина в ответ на такие комплименты?
— Спасибо? — предположила она.
— Спасибо, — эхом отозвался он.
— Не за что.
Трейс подошел к ней ближе. Их тела разделяли считанные сантиметры. Он нежно провел рукой вдоль всего ее тела, начиная с макушки.
Шайлер задрожала.
Он полностью сосредоточился на ее переживаниях.
— Тебе приятно мое прикосновение?
Она молча кивнула.
Он начал снова. Но теперь не рукой, а губами, осыпав поцелуями ее лоб, изгиб скул, нежную ямочку у основания шеи, чувствительное место за ушком, ее обнаженное плечо, грудь — где он немного задержался, прежде чем перейти к тонкой талии, — ее бедро, колено, лодыжку и даже стопу. Затем он повторил все то же самое на другой половине ее тела.
На этот раз он остановился и прильнул губами к мягкому женскому бугорку, покрытому золотисто-каштановыми волосами, к этому сладкому, восхитительному холму, который уже стал влажным и припухшим. Трейс коснулся его языком.
