– Вот именно. И, значит, единственный возможный для нас способ разобраться в этой истории – попытаться поговорить с одним из участников.
Колли тяжело вздохнула. Рози продолжила:
– Мы не можем поговорить с твоим отцом. По крайней мере я не осмелюсь. А ты?
– О нет, только не я! Ни за что в жизни!
– Я так и думала. Таким образом, остается только одно – поговорить со вторым участником этого дела, то есть с Кирой.– Рози немного помолчала, потом, поймав на себе взгляд Колли, спросила: – Почему ты на меня так странно смотришь? Я всегда считала, что с Кирой легко иметь дело, она такая открытая, дружелюбная. И к тому же вы с ней давние подруги, не так ли?
– Да.
– Тогда почему ты так странно смотришь?
– Я думаю, мне не совсем удобно говорить с ней об отце. Я просто стесняюсь касаться их взаимоотношений. Избави Бог!
– Я тебя понимаю. Но ведь Кира единственный человек, который может нам все объяснить, за исключением Анри, конечно, но этот вариант мы уже отвергли.
Колли молча кивнула.
Рози остановилась у окна и несколько мгновений задумчиво смотрела на реку Шер. Потом быстро вернулась к камину. Опираясь на старинный письменный стол, за которым сидела Колли, решительно сказала:
– Я поговорю с ней. А ты просто поедешь со мной, за компанию, хорошо?
– Конечно! – воскликнула Колли.– Но сначала нужно позвонить ей, договориться о встрече.
– Разумеется. Я и не собиралась свалиться ей на голову без предупреждения,– ответила Рози с легкой улыбкой.– Ты можешь сначала позвонить ей, а потом мы поедем. Я думаю, чем скорее, тем лучше. Может быть, сегодня же после обеда?
– Почему бы и нет, в самом деле! – Не теряя времени, Колли сняла трубку телефона и набрала номер.
Рози подумала, что в Кире Арно есть что-то величественное. Да, именно это слова, по ее мнению, наиболее точно отражало внешность и манеру держаться этой русской женщины.
Гордый наклон головы, прямая осанка, каждое движение были исполнены царственного спокойствия. Кира была довольно высокой – около метра семидесяти пяти – и обладала стройной фигурой. И хотя лицо ее не отличалось классической правильностью черт, взглянув на него, люди не могли отвести глаз, пораженные необычайной элегантностью и красотой.
Лицо ее было узким, с высокими, чуть скошенными скулами и гладким широким лбом. Тонко очерченные брови выгибались над большими, лучистыми, широко поставленными глазами.
Самым удивительным в ее внешности были, конечно, волосы – вьющиеся от природы, густые, блестящие, естественного темно-рыжего цвета. Сейчас они были распущены и пылающим ореолом обрамляли ее лицо. Одетая в просторный свитер-тунику из разноцветной шерсти осенних тонов, коричневые лосины и того же цвета короткие замшевые ботинки, она грациозно передвигалась по своей гостиной, являя собой воплощение изящной, утонченной и уверенной в себе женщины.
Была суббота, вторая половина для, и Кира угощала только что приехавших к ней Рози и Колли горячим чаем с лимоном. Наливая чай в высокие стаканы в серебряных филигранных подстаканниках, она рассказывала гостям о своей сестре Анастасии и о ее болезни.
– У нее был аппендицит,– объяснила Кира,– но, слава богу, сейчас уже все хорошо. Первое время после того как она выписалась из госпиталя, она еще неважно себя чувствовала, поэтому мне и пришлось съездить навестить ее.
– Да, отец говорил,– тихо произнесла Колли, сочувственно глядя на подругу.– Я так рада, что ей уже лучше.
– Я тоже,– сказала Кира.
В течение еще нескольких минут Кира и Колли продолжали оживленно беседовать об Анастасии и ее семье, а также об Ольге, третьей сестре, переехавшей недавно в Нью-Йорк.
Рози сидела, откинувшись на спинку стула. Одним ухом прислушиваясь к разговору, она ломала голову над тем, как бы перейти к теме Анри, ради чего они, собственно, и приехали. Вчера, договорившись с Кирой о встрече, Колли, конечно, не объяснила, почему они хотели бы ее видеть, а Кира не спрашивала.
Вчера вечером в разговоре с Колли Рози подчеркнула, что даже если они попытаются спросить Киру о причинах ее размолвки с Анри, она может и не сказать им всей правды. Колли с этим не согласилась, уверяя, что Кира всегда скрупулезно честна – иногда ее прямота доходит до резкости – и, конечно, она скажет им правду.
Звучала негромкая музыка. Это был один из редко исполняемых концертов Рахманинова, который, однако, был знаком Рози. Его звуки действовали успокаивающе. Наполненная солнцем гостиная была не слишком большой комнатой с высокими французскими окнами и выходящей в сад террасой. Беспорядочно украшенная французским и английским антиквариатом, находками с «блошиного рынка» и подобранными где-то Кирой непонятными обрывками и осколками, комната имела своеобразный богемный шарм и была весьма удобна несмотря на свой необычный вид.
Рози всегда нравилась Кира Арно. Сейчас, слушая, с какой любовью эта женщина рассказывает о своих сестрах, Рози прониклась к ней еще большей симпатией. Все три сестры были дочерьми русского дипломата, решившего остаться на Западе в 1971 году, когда Кире было пятнадцать лет. Ее отец тогда занимал пост атташе в советском посольстве в Вашингтоне. Он попросил политического убежища для себя, жены и трех дочерей, которое власти Соединенных Штатов ему незамедлительно предоставили. Затем под вымышленным именем он со своей семьей переехал жить на Средний Запад.
Когда в 1976 году отец умер, Кира с матерью и двумя сестрами перебрались жить во Францию, где у них были родственники по материнской линии. В двадцать семь лет Кира вышла замуж за Жака Арно, известного художника-импрессиониста. Но через два года их брак расстроился, и вскоре после этого, в 1980 году, Кира переехала из Парижа в долину Луары, где и поселилась в купленном ею старом особняке.
Кое-что из кириной истории Рози узнала от Колли, остальное рассказала сама Кира. И хотя Рози не очень часто общалась с этой русской, она всегда испытывала к ней теплое чувство.
– В общем я вернулась сюда в четверг днем,– говорила Кира в тот момент, когда Рози, оторвавшись от своих мыслей, выпрямилась на стуле и внимательно прислушалась.
– Не знаю, сколько я здесь еще пробуду. Но скорее всего, что недолго,– с сомнением в голосе сказала Кира.
– Но почему? – воскликнула Колли, вопросительно глядя на Киру.
Та промолчала. Рози спросила:
– Ты хочешь сказать, что не будешь здесь на Рождество?
– По-видимому, нет. Мне здесь, пожалуй, нечего делать. Да и Александру тоже. Лучше уж поехать обратно в Страсбург и провести праздники в семье сестры. Мама тоже будет там. И Ольга обещала прилететь из Нью-Йорка.
