Милана размазывала слёзы по щекам мокрыми от снега пальцами, которые от мороза окоченели и плохо слушались. Она продолжала плакать ещё долго, проклиная свою судьбу и пытаясь понять, в чём она виновата, и почему именно в её жизни происходит весь этот кошмар.
Когда приступ истерики немного поутих, и слёз практически не осталось, она с усилием снова поднялась на ноги, отряхнула одежду от снега и, повесив сумку на плечо, медленно двинулась дальше по дороге к заветному дому пожилой женщины.
Павел стремительно направлял машину по улицам посёлка, пытаясь найти нужный переулок, о котором ему сообщил начальник службы безопасности. После того, как связался с водителем такси, который привёз сюда Милану.
Романов преодолевал одну улицу за другой. Он плохо знал местное расположение домов и переулков, потому что был в этом посёлке, всего лишь однажды, когда неделю назад по просьбе Реутова заехал к нему домой. У садовника был свой дом и небольшая теплица, которая в вынужденное отсутствие хозяина, требовала повышенного внимания. Поэтому Романову пришлось приехать в посёлок и взять на себя заботу о цветах.
Сам дом был небольшим одноэтажным, но довольно тёплым и уютным, с простой обстановкой и старенькой мебелью. Три комнаты, маленькая кухня, хозяйственные пристройки во дворе и небольшая цветочная теплица, в которой Реутов выращивал розы, весьма недурственные, по мнению Павла. Он понял это сразу же, как только переступил порог тёплого стеклянного помещения и обвёл взглядом несколько рядов ароматных кустов миниатюрной чайной розы.
Романов отвлёкся от своих мыслей и, приостановив машину, открыл дверь и осмотрелся по сторонам. Развилка дороги поворачивала только в одну сторону, и сомнений не оставалось, что он, наконец, нашёл нужный ему переулок.
Павел сделал резкий поворот руля, и поехал по абсолютно тёмной дороге. Если конечно этот избитый ямами и ухабами отрезок пути можно было так назвать. Не расчищенная от снега насыпь больше походила на подобие, так называемой дороги. Глухое место, редкие жилые дома, мелькающие по обе стороны от его автомобиля, отсутствие света и мрак вокруг. Павлу показалось, что из облагороженного посёлка он попал в какой-то заколдованный мир, где закончилась цивилизация и жили не люди, а скорее царили одни мрачные тени и разгул неуправляемой природной стихии.
Благо его большой внедорожник с лёгкостью преодолевал отвратительную дорогу. Щётки стеклоочистителя работали не останавливаясь. Сильная метель засыпала снежными хлопьями лобовое стекло и видимость с каждой минутой становилась всё хуже. Он включил дальний свет и противотуманные фары, и двигаться стало немного легче. Теперь он хотя бы мог видеть перед собой и вокруг хоть что-то.
Но, несмотря на то, что он внимательно смотрел по сторонам, вокруг не было ни души. Ему очень хотелось верить, что Милана уже дошла до нужного ей дома, и находится в тепле. Но временной отрезок пути, пока он ехал до посёлка, уверяли скорее в обратном. Дойти пешком по такой дороге за столь короткое время было просто невозможно.
Павел слегка увеличил скорость и направил машину вперёд к маячившему у самого края переулка деревянному забору, но проехав ещё несколько метров, резко нажал на педаль тормоза. Он случайно заметил в левое зеркало позади своего автомобиля, почти незаметное глазу движение какой-то тёмной фигуры, появившейся на дороге прямо с обочины. Присмотревшись внимательнее к движущемуся силуэту в его сторону, он резко начал сдавать машину назад.
От моментально замерзающих на лице слёз, Милана уже практически ничего не видела перед собой. Шум приближающегося вдалеке большого внедорожника, заставил её резко оглянуться и замереть на месте. Она сошла с дороги на обочину и опустилась прямо на снег. Дорогая машина в таком жутком и забытом богом месте не сулила ничего хорошего.
Бандиты, преступники, убийцы… Мысли одна страшнее другой сверлили её голову. Милана чувствовала, что замерзает, но страх попасть в новую передрягу был сильнее, и она сидела на снегу, боясь пошевелиться. И лишь, когда машина проехала мимо, она медленно поднялась на ноги, вышла из своего временного укрытия и двинулась дальше по дороге. Но уже через минуту, страх снова накрыл её с головой. Она заметила, что машина начала сдавать назад, стремительно приближаясь к ней.
Сердце бешено забилось в груди. Милана с отчаянием осмотрелась по сторонам в поисках возможной помощи. Заметив невысокий металлический забор справа, и горящий в одном из окон тёмного дома свет, она перебежала дорогу и, проваливаясь по колено в снегу, стремительно направилась к заветным воротам.
Милана с силой ударила несколько раз кулаком в калитку. Яростный лай собаки, бросающейся на забор, заставил её отшатнуться в сторону. На её повторный стук так никто и не вышел.
Ольховская тяжело опустилась на промёрзшую скамью у ворот и, сжавшись в комочек, закрыла лицо руками, пытаясь не смотреть на машину, которая остановилась прямо напротив неё. Она лишь слышала шум работающего мотора автомобиля, тихий звук открываемой двери и поскрипывающие по снегу в её направлении шаги человека.
Милана приоткрыла глаза и внимательно посмотрела на крупную мужскую фигуру в тёмном пальто. Незнакомый человек направлялся прямо к ней. Ужас охватил её. Она понимала, что теперь ей уже никто не поможет и кричать бесполезно. Она поплотнее укуталась в капюшон и, соскочив на ноги, бросилась бежать в сторону.
– Милана, подожди! Прошу тебя, не бойся! Не убегай.
Ольховская резко остановилась на месте, чётко расслышав своё имя. Знакомый мужской голос, раздавшийся в этой абсолютной тишине, услышать который она здесь точно никак не ожидала, заставил её резко обернуться назад.
Мужчина медленно приближался к ней. И когда он поравнялся с нею, она поняла, что звуковая ассоциация её не обманула.
– Ты?
Она смотрела на него, не моргая.
– Я.
– Что ты здесь делаешь?
– Приехал за тобой.
– Как ты узнал, что я здесь? Ты что следил за мной?
– Это неважно. Пойдём в машину. Ты замёрзла.
Павел протянул свою руку и, коснувшись тёплыми пальцами её ледяного лица, тихо продолжил говорить:
– У тебя кожа обморожена. Пойдём, немедленно в машину.
Он взял в свои руки её ледяные ладони и поднёс их к своим губам, пытаясь согреть своим дыханием.
– Пойдём в машину, прошу тебя, – снова тихо произнёс он и слегка потянул её к себе.
– Нет.
Она выдернула свои руки.
– Я с тобой никуда не пойду. Оставь меня в покое!
– Милана, ты говоришь сейчас неразумно. Что значит, не пойду? Ты замёрзнешь. Посмотри, метель усиливается. Ты не сможешь никуда дойти пешком.
– Тебе какая печаль заботиться обо мне? Я для тебя никто! Поезжай дальше, куда ехал. А я дойду до дома в конце улицы, и сегодня мне будет, где переночевать.
– Какой дом? О чём ты говоришь? Ты не пройдёшь и пары шагов. Ты посмотри на себя. Ты дрожишь. Тебе нужно срочно в тепло, иначе дело закончится больницей.
– А может я и хочу, чтобы дело окончилось больницей. Может, я хочу замёрзнуть и умереть. Может, хотя бы тогда мне не будет так больно. Уходи, убирайся! Мне не нужны помощники и сочувствующие! Мне больше никто не нужен…
Она попыталась обойти его, но он обхватил её руками за плечи и резко развернув, прижал к себе. Сорвал со своей шеи шарф и плотно закутал её голову.
– Никуда ты не пойдёшь! И я никуда не уеду. Я никогда тебя больше не оставлю. Не оставлю! Поняла меня? И никуда больше не отпущу.
Она молча смотрела на него.
Видела его сверкающие в темноте глаза, его развевающиеся от сильного ветра волосы и хлопья снега, медленно оседающие на его ресницы.
Он стремительно прижал её голову к своей груди, и она громко расплакалась. Павел поднял её на руки и, прижав к себе, стремительно направился к своей машине.
– Пусти меня, пусти! – словно опомнившись, закричала Милана. – Я не поеду с тобой. Не поеду! Пусти меня!
