— Паша был шокирован, Влад. И ему было противно от того, что творила Элина.
— Но они сбежали вместе.
— Это да.
Я перевожу дыхание, пытаясь подобрать правильные слова. Мне не столько хочется выгородить Павла, сколько нужно, чтобы Влада отпустило.
— Поговори с ним, и с Адамом тоже. Только поговори по-настоящему, а не устраивай допрос или прелюдию мести. За меня точно не надо мстить, я не хочу этого. Я жива, здорова и не держу ни на кого зла. … Элина, конечно, исключение.
Влад усмехается.
— Она больная стерва, — произносит он уже серьезно. — Самохин сказал, что увезет ее на реабилитацию за границу. Я скептически смотрю на все эти новомодные рехабы, но одну попытку я ему дам. Пусть попытается, если ничего не изменится, я решу проблему сам.
— И что ты сделаешь?
— Тюрьма, банкротство, — Бестужев пожимает плечами. — Что-то должно ей вправить мозги.
— Мне до сих пор не верится, что вы были вместе. Ты ослеп, когда выбрал ее в невесты?
— Не бей в больное место.
Он вновь по привычке отшучивается, но через мгновение его взгляд тяжелеет.
— Я всегда видел, кто она. Может, без деталей, но суть улавливал.
— И это тебя не остановило?
— Мне было все равно.
— На собственную жизнь?
— В ней не было ничего ценного, чтобы переживать, — и вновь усмешка, за которой он по мужской привычке прячет важные слова.
— Его тоже нужно осмотреть, — говорю врачу, показывая на Влада. — Он будет сопротивляться и делать вид, что гематома на пол-лица — это из-за недосыпа, но я могу подержать его руки, если будет нужно.
Бестужев не сопротивляется. Все-таки капля рассудка затесалась в брутальном море. Играть в супермена, конечно, увлекательно, но удар битой по лицу — так себе удовольствие.
— Надо в больницу, — заключает врач, и по его тону я понимаю, что он уже говорил об этом Бестужеву.
— Значит в больницу, — я киваю и крепко обхватываю запястье Влада. — Распорядись, чтобы водитель трогал.
Машина по плавной дуге покидает участок загородного дома. Мы недалеко от МКАД, так что дорога в клинику не занимает много времени. Влад подвигается ближе и перебирает пальцами мои волосы, размышляя о чем-то своем.
— Лена, — зовет он через пару минут приглушенным голосом.
— Мм?
— Я люблю тебя.
Бестужев мастер неожиданных моментов. Я ожидала что угодно, но не самые важные слова самым искренним голосом. Я теряюсь и смотрю на него широко раскрытыми глазами, как онемевшая дурочка.
— Понял, когда очнулся в машине один. Когда тебя забрали те два урода, — Влад сглатывает и я замечаю, как ходят желваки под натянутой кожей.
— Звучит не романтично, если честно.
Я накрываю ладонью его пальцы.
— Из меня ужасный романтик, — соглашается Влад.
— Это мы сейчас проверим.
Я поднимаюсь на локте и сама тянусь к его лицу, чтобы он не двигался лишний раз. Моя невротическая сторона характера уверена, что у него сотрясение. Поэтому я осторожно сажусь рядом и беру лицо Бестужева в ладони. Касаюсь здоровой щеки, а вторую руку кладу у основания его мощной шеи. Там, где нет ссадин.
— Знаешь, что самое главное в романтиках? — я хитро смотрю на него и наклоняюсь так близко, что наши губы почти соприкасаются.
Я зависаю на последних миллиметрах, показывая, что жду ответ.
— И что? — он сдается.
— Умение целоваться, — я выдыхаю ответ прямо на его жесткие губы. — И насколько я помню, ты очень опытный и умелый романтик.
Влад все же перехватывает инициативу и дергает мое тело на себя. Он заполняет меня за мгновение, целует глубоко, влажно, стирая все мысли и оставляя только свой вкус.
Глава 36
Нас уводят по разным палатам. Меня снова осматривают, чему я не противлюсь. Не хочется подавать Бестужеву плохой пример, хотя он и не видит меня. Я послушно выполняю все указания нового доктора.
— А другую девушку из того дома тоже привезли сюда?
По взгляду доктора становится ясно, что он в курсе. Он машинально листает странички карты, обдумывая слова.
— Ее привезли в другое крыло. Но там понадобится транспортировка в специальное учреждение.
— Ей сильно досталось?
Я так быстро отвернулась, когда увидела, куда пролилась кислота, что не знаю ответа. Только помню ее дикий крик.
— Понадобится много операций, в том числе косметических. Поражена большая часть правого предплечья.
Доктор захлопывает карту и возвращает разговор к моей персоне. Я и сама знаю, что со мной все порядке. Только если успокоительное попить.
Мы проводим в больнице весь вечер. Бестужев остается во власти врачей и дорогостоящего оборудования. К счастью, обошлось без серьезного урона здоровья, но Влад слишком долго забивал на здоровье, чтобы его отпустили сразу. Проводят полный чек-ап, после которого меня приглашают в кабинет и сообщают результаты.
И это действует на меня сильнее, чем некоторые общие ночи с Владом. Врач разговаривает со мной, как с его супругой, говорит о моментах, которые могут знать только самые близкие. Я убеждаюсь, что мы и правда стали семьей. Пусть еще без церемонии и штампа от государства, но нас уже скрепляет настоящая связь. И его признание в машине… Он сказал, что любит меня. Так просто и честно, без подготовки и эффектов. Не было ни зажженных свеч, ни легкой музыки в стиле джаз, или что обычно играет в романтических фильмах, но это было так правильно. Так по-житейски красиво.
Я ведь запомню этот момент на всю жизнь.
Он гладил мои волосы и впервые признался в чувствах.
Он….
Мой мужчина.
Следующее утро мы встречаем в московской квартире. Мы просыпаемся из-за автоматического таймера, который поднимает экраны на окнах и включает утреннее шоу.
— Черт, я забыл отключить, — ругается Влад, закрывая глаза ладонью.
Я накрываю его губы ладонью, когда он уже собирается дать команду “умному дому” вернуть как было и дать еще поспать.
— Все равно уже проснулся, — шепчу, наклоняясь к нему и накрывая своими растрепанными волосами. — Ты не умеешь досыпать, ты будешь ворочаться и встанешь через десять минут максимум.
— Ты настолько изучила меня?
— Я наблюдательная, — я киваю с довольной улыбкой. — А ты очень закономерный человек.
— Закономерный? Это воспитанный синоним к слову “скучный”?
— Ох, я бы с радостью поскучала с тобой! А то постоянно что-то случается.
— Прости.
Влад проводит ладонью по моей щеке, согревая приятным теплом.
— Заканчивай это, Влад, — я стараюсь звучать строго. — Ты не виноват, что меня выкрали из машины. Твоя охрана облажалась, конечно, но и то во многом из-за меня. Я постоянно просила, чтобы они были подальше и не попались на глаза моим родителям. Да и мы провели отличный месяц, мы банально расслабились, забыв об опасности.
— Значит месяц был отличный? — он щурится, меняя настроение в комнате за мгновение.
— Да, это комплимент. Мне никогда еще не было так хорошо.
— Ты не стала говорить родителям об аварии?
Я качаю головой.
— Но надо что-то делать с твоими синяками. Побитый жених будет наводить на плохие догадки.
Влад усмехается. Он приподнимается на локте, увлекая меня под себя.
— Еще есть время, — произносит он, ведя ладонью по моему коротенькому топу. — Заживет.
— Но тебя надо мазать кремами.
— Будешь ухаживать за мной?
— Если будешь хорошо себя вести.
— Это я не умею, — он иронично улыбается, закусывая нижнюю губу. — Сейчас у меня вовсе только плохие мысли крутятся в голове.
Он опускает взгляд на мою грудь, которую едва прикрывает сбившаяся одежда. Его плохие мысли приходят и в мою голову. Я притормаживаю Бестужева как могу, хотя чувствую, что бесполезно. Как мне нужно было выплакаться на его плече, чтобы забыть о больных угрозах Элины, так ему надо почувствовать меня всю, чтобы понять, что я рядом.
Что всё обошлось.
Что он не потерял меня.
