на стол. То, что может испортиться переношу на окно.
Бросаю в него взгляд и чувствую, как в груди взмахивает крыльями паника. Как настоящая птица. Здесь по всюду железные решетки, опутанные по краям колючей проволокой! Аж в глазах рябит. Внизу какая-то тренировочная база для собак…
«А чего ты ждала, Назима? Розарий?» — одёргиваю я свою впечатлительность и быстро отхожу от окна.
Заправляю постель, стараясь не обращать внимания на подушки и матрас не первой свежести, а после, имея острое желание помыть руки, заглядываю за вторую дверь в коридоре. Щёлкаю выключателем…
— Мдаа… — не сдерживаюсь, оцениваю тленность атмосферы.
Металлическая раковина, прикрученная к стене, над ней небольшое, мутоне, скорее всего, пластиковое зеркало и полочка с куском хозяйственного мыла. В углу стоит старый, покрытый сеточкой микротрещин фаянсовый унитаз. На стенах и полу уложен старый, рыжий, похожий на черепицу кафель. Из стены торчит огромный «гусак» душа, а под ним чернеет дырка для слива воды. Все… Но и на том спасибо.
Горячая вода действительно есть. Я мою руки, немного привожу себя в порядок перед зеркалом и, уже доплетая растрепавшуюся косу, слышу из-за двери голос лейтенанта с ноткой издевки.
— Эй, ну ты где? Все уже ждут! Куда делась… — раздраженно.
Выключаю воду, завязываю резинку на кончике косы и выхожу из ванной.
— Я здесь, — отвечаю сдержанно, накидывая на голову газовый белый шарф, — И готова идти…
Глава 39. Объявляю вас мужем и женой
Костя
Уверенно ставлю подпись в документе о заключении брака и передаю ручку Назиме. Она забирает ее, на мгновение коснувшись моей руки холодными пальцами. И… тоже ставит свою подпись, не мешкая ни секунды.
Спасибо, моя девочка, за это. Ты не пожалеешь. Я клянусь. Очень хочется подхватить ее сейчас, прижать к себе, поцеловать, но нельзя. Прежде всего обнажать перед врагами чувства такой глубины.
Я очень сожалею, что не все присутствующие сегодня на нашем «празднике» действительно близкие люди. Честно говоря, с парой персонажей даже пить бы не стал, но иногда ты их «имеешь». Иногда — они тебя. Сейчас — их очередь, а вот после…
— Объявляю вас мужем и женой, — зычным голосом выносит решение мерзкая тетка в сером костюме и цветным шарфом вокруг шеи. — Целоваться будете после, — усмехается, — а пока, вот ваше свидетельство о браке, — небрежно взмахивает бланком.
Забираю документ и сразу передаю его адвокату. Хочется побыстрее закончить. Чувствую, что Назима едва держится на ногах.
— Все формальности окончены, — говорю начальнику изолятора. — Мы можем быть свободны?
— Если у свидетелей нет вопросов, — разводит он руками и переводит взгляд с моих людей на следака и конвойного, — то до шести утра вам положено личное время.
— У нас нет вопросов, — отвечает следователь за всех и хмыкает. — Но вообще, господин Тихомиров, хитрый ход. Браво.
Я сжимаю зубы и терплю это только ради красоты узора. Не хочу открытой войны. Семейные люди могут позволить себе только подпольные подрывные работы.
— Поздравляю, — Валерий поднимается из-за стола и пожимает мне руку. Кивает Назиме.
— Спасибо, — говорю, на мгновение заглянув ему в глаза, и хлопаю по плечу.
Верные люди — это редкая ценность. Я найду возможность отблагодарить.
Назима кусает губы и кидает на меня взволнованные взгляды из-под ресниц. Кладу ее руку на сгиб своего локтя.
— Пойдём, жена…
— Всего хорошего, Константин Петрович, — следом за Валерием встаёт со своего места адвокат. — Мы с вами увидимся через два дня.
— Спасибо, — обмениваюсь с Платоном Аркадьевичем рукопожатием, и мы с Назимой выходим из кабинета. Проходим коридор, до ужаса и ночных кошмаров знакомую железную дверь с решеткой и заходим в комнату для свиданий. Конвойный закрывает дверь за нашими спинами на ключ.
— Костя… — сразу же разворачивается ко мне лицом Назима и кидается на шею.
Я чувствую тихие слёзы у себя на воротнике рубашки и ее горячие губы.
— Я люблю тебя, — шепчет она. — Мне так страшно было. Пожалуйста, если ты меня тоже любишь. Давай отдадим…
— Тихо! — перехватывая за плечи, резко отстраняю ее от себя и заставляю посмотреть в глаза. — Ты мне веришь?
Закусив губу, Назима кивает.
— Да… Но…
Вытираю пальцами с ее щёк слёзы.
— Давай сейчас мы поступим вот так, — достаю из кармана кольца, которые мне передали вместе с вещами, и кладу их на ладонь. — Не хотел при всех это делать.
Беру ее обручальное и надеваю на палец.
— Теперь ты, жена…
Назима тянется к кольцу. Замираю, прикрывая глаза, и только чувствую, как оно скользит по безымянному. В груди начинает пульсировать болезненным и горячим.
— Я люблю тебя, моя девочка, — подхватив за талию, прижимаю Назиму к себе, а потом к стене. Слепо нахожу ее губы и впиваюсь в них поцелуем.
Она вскрикивает от неожиданного напора, но тут же начинает отвечать мне с неменьшей страстью.
Пальчики скользят по моей груди и запутываются в петлях пуговиц. Дыхание становится глубже. Нагло подхватываю ее платье и запускаю руки под подол. Чувствую пальцами кружево чулок и с рычанием скольжу по нему вверх, пока в руках не оказываются бедра. Сжимаю. Как же я скучал…
— Костя, Костя… Подожди, ты, наверное голодный… — пытается увернуться от соих губ Назима.
— О, да… Безумно! — усмехаюсь и клацаю зубами. — У тебя же ещё есть одежда? — шепчу, нацеловывая ее ушко, и дёргаю с плеч платье.
— Да… — тихо смеется Назима. — Можешь рвать. Если не жалко…
— Черт… — шипя, торможу и поправляю натянутую ширинку. — Прости, я как животное…
Реально, Тихомиров, набросился на неё с порога. Давай ещё возле стенки загни. Девочка столько ради тебя пережила! Отпускаю. Назима растеряно хлопает глазами и сама тянется за поцелуем. Осекается.
— Что-то не так? — вспыхивает, вспоминая про стыдливость. — Почему ты остановился?
— Все так, детка, — заправляю ей за ушко прядь волос и прижимаю к себе, впечатывая крепче в пах. — Чувствуешь?
Робко накрывает ширинку ладонью и сжимает. Мои глаза закатываются.
