всему виной сильные, не подвластные разуму чувства.
— Ах, Таня, Таня, — грустно, с какой-то обреченностью вздохнула мама.
— Все хорошо, мамуль, все наладится, ребенок их объединит и даст бог, они будут счастливы.
— Даст бог, даст бог… — несколько механически повторила мама, невидяще смотря перед собой и думая о чем-то своем.
— Тань, ты простила Юлю?
«Нет, ни за что и никогда, — вдруг вскричали разом развратница и феминистка, — она ведь нас убила, безжалостно исполосовала ножами, изгадив Танину душу тараканами». «Голубоглазка — твоя сестра, родная кровь, вспомни, каким в детстве она была ласковым, шаловливым ребенком, ты ее очень любишь», — произнесла девочка-отличница и в груди защемило от воспоминаний нашего общего детства, когда я была за старшую и приглядывала за Юлей, — конечно, ты ее простишь, она ведь не только сестра, она немножко дочка для тебя». «Не знаю прямо, что сказать, в сказках встречаются такие ужасные сестры», — посетовала девочка-мечтательница.
— Не буду скрывать, мама, мне все ещё обидно. Но я уверена, она все-таки не со зла так поступила. А иначе получается убийственно подло, не по-человечески даже, — голос дрогнул, выдавая мою боль.
Мамины глаза стали еще печальней…
— Сестры должны ладить… — наконец с грустью сказала мама. — Мужики приходят и уходят… а вы ведь родные… Пойду я, дочка, завтра вдвоём насядем на папку, надо уговорить его пройти обследование. Пусть он не хочет лечиться в клинике Шувалова, но ведь есть и другие центры, куда можно обратиться.
— Да, мам, отцу нелегко пришлось. Надо постараться его поменьше волновать, слишком он переживает по мелочам.
— Спокойной ночи, дочка.
— Спокойной ночи, мама.
Подошла к окну, распахнула его настежь. Дождь, ветер, холодно и зябко… Подставила лицо под эти плачущие капли. Почему-то внутри ощущение потери, будто я лишилась чего-то очень важного, более того, сама все разрушила… расколотила на маленькие осколки, как те гребаные подаренные неправильным принцем вазы. «Если хочешь знать мое мнение, — заговорила развратница, — не будет там счастья. В день свадьбы не занимаются посредством пламенных взглядов сексом с другой женщиной». «Согласна, — поддержала ее мечтательница, — вспомни его слова: «К счастью, или наоборот, со мной все в порядке, за исключением того, что одна колючая роза, ставшая сегодня мне свояченицей, продырявила, словно решето, мое сердце своими шипами. И я теперь захлебываюсь от боли и кровищи». Разве можно с таким дырявым сердцем быть счастливым?» «Пфф! — фыркнула пренебрежительно феминистка. — Развели тут лирику. Хотя насчет дырявого сердца согласна, у него не сердце, а бублик, точнее дырка от бублика, сильные чувства при таком пустом органе там не задерживаются, не за что зацепиться. Впрочем, я тоже согласна, счастьем в данной ситуации даже не пахнет, как мне кажется, Алекс будет Юле изменять, продолжит трахать все, что движется, он же мачо, самец, любящий разнообразие. Она будет плакать, впрочем, это ты бы плакала, а Голубоглазка пустится в ответный загул. Бедный ребенок останется предоставлен сам себе». А что скажешь ты, девочка-отличница? — обратилась я к своей самой здравомыслящей части. «Тань, я тоже не вижу никаких предпосылок для счастья, для этого Юля с Сашей слишком разные: по возрасту, положению, воспитанию, интересам». Дождь все продолжал чертить влажные дорожки по моему лицу… Подходящая погода для сегодняшнего настроения, а капли на щеках можно списать на спустившийся дождь и не признаваться самой себе, что я слабачка, скучающая по своему неправильному принцу. Боже, что же мы наделали?! Что же я наделала?! Глупая носящаяся со своей обидой гордячка.
* * *
Стоял на балконе, пока окончательно не замерз… Зубы даже начали выбивать морзянку. Ладно, хватит дрожать и сокрушаться о потерянном счастье. Дело сделано, все вернуть назад на исходные позиции невозможно. Зашел в комнату, сбросил пиджак, расстегнул запонки, пуговицы, снял к чертям собачьим рубашку. Теперь под душ и спать, ведь от прелестей брачной ночи идиот-жених предпочел отказаться. Причем идиот не потому, что отказался, а оттого, что вообще допустил возможность этого дурацкого брака. Вот если бы я сегодня женился на Тане Лазаревой, то сейчас бы медленно освобождал мою Розу от оков белоснежного платья, наслаждаясь жаром девичьей кожи под своими пальцами и любуясь румянцем смущения, вспыхивающим на ее прелестных щечках.
В дверь кто-то тихо пошкарябался…
Мученически скривился. Чего этой сучке, моей официальной жене, еще надо? Что за дурацкая привычка, не слышать слов, которые тебе говорят. Просто непробиваемая наглость.
— Саш, я не могу пуговицы расстегнуть на корсаже платья, они на спине и такие маленькие.
Видимо, наш брак будет постоянно напоминать игру «кошки-мышки». Где мне отведена роль отнюдь не грозного хитрого кота, а всего лишь эпизод за серого грызуна, на которого объявлена охота. Открыл дверь. Передо мной предстала взволнованная, нежная, как орхидея, сука-невеста. Резко втянул ее в комнату, резко развернул ее к стене. Юля от моего напора застонала, любит, наверное, когда с ней обращаются немного бесцеремонно. Я тоже люблю быть ведущим в сексе, но только не сейчас, не с этой девушкой. Своим напором мне нравилось шокировать Таню Лазареву. Быстро пробежался по ряду пуговиц, расстегивая платье. От моих прикосновений развратница-невеста тихонько мурлыкала и выгибала спинку. Красивая разомлевшая киска. Нда, только я, кажется, действительно стал импотентом, потому что даже сейчас во мне ничего не дрогнуло, даже толики желания не появилось. Решительно открыл дверь и вытолкал красавицу-невесту обратно в коридор.
— Спокойной ночи, милая женушка.
Среагировать она не успела, дверь закрылась, замок повернулся.
— Саш, да что ты делаешь?! — возмутилась Юля…
— Ложусь спать и тебе советую сделать тоже самое.
— Да пошел ты! — шипела разозленная девушка.
Внутри меня тоже было шипение, очень хотелось надавать ей по заднице, только без всякого эротического подтекста. Но я лишь пошел в душ и залез под воду, холодную… Остынь, Шувалов. Женился, теперь некоторое время придется терпеть в своем доме красавицу-жену. Нужно дождаться момента, когда она родит. Впрочем, потом тоже быстро не получится избавиться от Юли, помнится, адвокат говорил, что по моей инициативе нельзя развестись, пока жена беременная и до того времени, пока ребенку не исполнится год. Значит, инициатива должна исходить от моей дражайшей супруги, причем ни в коем случае не до, а исключительно после рождения ребенка. Дальше небольшой торг, и Юля подпишет все документы, необходимые для определения места жительства маленького Шувалова с отцом, а не с матерью. Подпишет, никуда не денется, или в противном случае ребенок все равно останется со мной, а вот дважды предлагать ей кругленькую сумму никто не будет. Это конкретная реальная цель, ради которой во многом и была разыграна сегодняшняя комедия со свадьбой. Есть
