«Джека». Я не пила «Джека», но решила, что сейчас самое подходящее время для бурбона.
Вместо того чтобы поделиться чем-то из этого с Эдди, я ответила:
— Не знаю.
— У тебя есть время до завтра.
У меня отвисла челюсть, потом я подобрала ее с пола и спросила:
— Ты устанавливаешь мне срок?
Он ослабил объятия, но руку с моего плеча не убрал, а другой рукой толкнул тележку, двигая нас вперед.
— Ты действуешь медленно, и сколько бы времени я тебе ни дал, ты будешь отступать. Этого не случится. Так что, да, я устанавливаю тебе срок.
Я решила, что сейчас самое подходящее время заткнуться.
Через оставшуюся часть испытания покупками мы прошли без происшествий, пока не добрались до очереди в кассу. Не успела я опомниться, как Эдди сунул свою кредитку в считыватель карт.
— Что ты делаешь? — спросила я.
— Плачу за твои продукты, — ответил он.
Я уставилась на него. Затем сверкнула глазами.
— Ты не можешь платить за мои продукты.
— Почему?
Ответа я не знала.
— Не знаю, — потом меня осенило. — Это не твои продукты.
— Я съем часть из них, не так ли?
Это было правдой.
Он отвернулся от меня и снова повернулся к кассиру.
Полагаю, этот разговор был окончен.
Я опустила голову и стукнулась лбом о полочку на стойке кассы.
— Я бы позволила ему заплатить за мои продукты, — решила вмешаться кассир.
Я не ответила.
Дойдя до конца кассы, я вцепилась в ручку тележки, и в ту же минуту, как упаковщик положил в нее последний пакет, не оглядываясь, выехала за дверь.
* * * * *
Я увидела, как Мистер Засаленный Комбинезон заруливал на моей машине на стоянку моего дома, как раз перед тем, как мы с Эдди там появились.
На мгновение я испытала восторг. Моя машина не только была на ходу, она выглядела отполированной и блестящей, будто обрела новую жизнь.
Эдди припарковался, я распахнула дверцу грузовика и подошла к Мистеру Засаленный Комбинезон.
— Все исправлено! — воскликнула я.
— Да, там было бла-бла-бла, с бла-бла-бла, бла-бла. А еще бла-бла-бла.
Конечно, он не говорил «бла-бла-бла», но я не поняла ни единого слова.
— Сколько? — спросила я, радостно глядя на свою машину, олицетворявшую свободу, независимость и больше никаких поездок с кем-то или на автобусе и такси.
— Семьсот пятьдесят долларов.
У меня перехватило дыхание, сердце сжалось, и я была уверена, что меня сейчас вырвет.
Я уставилась на Мистера Засаленный Комбинезон.
— Почему вы не позвонили, прежде чем что-то делать? — потребовала я.
Механики должны звонить и говорить, во сколько обойдется ремонт, прежде чем высосать из вас жизненную силу. Вот как это работало. Я думала, таков закон.
— Это плата за буксировку, замену масла, установку нового фильтра и свечей и замену дворников. О, и у вас не работал стоп-сигнал.
Я учащенно задышала.
Мистер Засаленный Комбинезон наблюдал за мной, как за особенно паршивой актрисой. Затем посмотрел на Эдди. Потом снова на меня, когда я закричала:
— У меня нет таких денег! Даже сама машина не стоит таких денег!
Он оглянулся на Эдди, когда рука Эдди скользнула по моей пояснице.
— Об этом позаботились, — сказал Мистер Засаленный Комбинезон в то же самое время Эдди позвал:
— Джет.
— Позабо… — начала было я, и тут меня осенило. Мама, Ада и я смотрели в окно, как Эдди разговаривал с Мистером Засаленный Комбинезон.
Я повернулась и уставилась на Эдди.
— Ты этого не сделал.
Подъехал автомобиль, Мистер Засаленный Комбинезон вручил Эдди ключи от моей тачки, сел в другую машину и уехал. Все это время я не сводила глаз с Эдди.
— Скажи, что ты этого не сделал, — потребовала я.
Он внимательно наблюдал за мной.
— Сделал, — ответил он.
Я подумывала выцарапать ему глаза. Потом решила, что это, наверное, не очень хорошо, в смысле, он только что потратил почти штуку на мою дерьмовую машину.
Потом я подумала, не закричать ли. Но решила поберечь энергию. Кто знал, что произойдет дальше, а мне нужно быть готовой.
Поэтому вместо этого я потопала к грузовику. Рывком распахнула дверцу, чтобы взять пакеты с продуктами, но меня оттащили в сторону, и Эдди захлопнул дверцу.
Вот и все, я больше не могла этого выносить и развернулась к нему.
— Я верну тебе все до последнего пенни. Как только мы поднимемся в квартиру, я выпишу тебе чек.
Это почти обанкротило бы меня, но я это сделаю.
— Я не возьму у тебя деньги, — сказал он.
— Возьмешь. Я не люблю быть кому-то должна.
«Особенно тебе», — подумала я, но вслух не сказала.
Его рука легла мне на живот, и он мягко прижал меня к грузовику.
— В том-то и дело. Я хочу, чтобы ты была у меня в долгу.
Он, что?
— Ты, что? — заорала я.
Он приблизился, и мне некуда было отступать. В любом случае, я была слишком напугана, чтобы отступать.
— Если ты будешь передо мной в долгу, это свяжет тебя со мной. Что бы ни заставляло тебя заботиться о маме, отце, детях, проходящих химиотерапию, и друзьях, которые принимают неверные решения о том, с кем встречаться, это свяжет тебя со мной, потому что ты мне должна. Иначе, в ту минуту, как история с твоим отцом закончится, ты уйдешь. Я позабочусь о том, чтобы этого не случилось.
Я не знала, что сказать. Он полностью раскусил меня.
Как такое произошло?
Тем не менее, я попыталась заговорить.
— Я… ты…
Он оборвал меня, наклонил голову ближе и начал говорить. Я чувствовала его запах, его тепло, и должна признать, меня это зацепило.
— Какая бы катастрофа ни обрушилась на тебя дальше, я буду рядом. Буду покупать тебе продукты, чинить твою машину, иметь дело с твоим папашей, — что угодно. Я хочу, чтобы ты была мне должна, это даст мне преимущество, а мне оно понадобится, чтобы измотать тебя. И Джет…
Он остановился, посмотрел мне в глаза, и у него был тот же взгляд, что и сегодня утром, после того, как мама и Лавонн вернулись домой, и до того, как я вышла из своей комнаты. От этого взгляда у меня в животе появилось странное ощущение, а колени ослабли.
— Что? — спросила я. Честно говоря, неизвестность убивала меня.
— Сегодня доказано одно.
Он придвинулся еще ближе, его тело касалось моего, а лицо было в дюйме от меня.
— Что? — вроде как прокричала я. Что сказать? Денек выдался напряженный; я была близка к срыву.
— Что бы ни случилось, ты того стоишь, и я не хочу снова слышать, как ты
