знаю, слышала ты о них или нет… Я думал, что есть время поговорить с тобой после того, как все относительно утрясется. Был раздавлен свалившимися на меня проблемами и едва мог говорить. Надеюсь, ты меня понимаешь.
Выпалив все это на одном дыхании, я замолкаю. Давно я так много не вещал.
— Мне жаль, что у тебя все так получилось, — помолчав, произносит Маша. Смотреть на меня она по-прежнему избегает. — Надеюсь, проблемы на работе решатся.
— Да, вроде бы разруливаются понемногу, — с облегчением киваю я. Какая она все-таки умница. Не устраивает скандалов и истерик.
— И я очень надеюсь, что беременность Марианны подтвердится, — продолжает она, вымученно улыбаясь. — Новая душа приходит мир ровно тогда, когда должна прийти, и сама выбирает себе родителей. Уверен, ты будешь замечательным папой.
Так, стоп. Что значит, она надеется, что беременность Марианны подтвердится? Я-то, как последний скот, молюсь на обратное.
— Маш… — Нахмурившись, я шагаю к ней. — От своих слов я не отказываюсь. Я хочу быть с тобой.
— Знаешь, как говорят в трансерфинге, Тимур? Если путь слишком сложный — это не твой путь. — Маша наконец соизволит взглянуть на меня и, клянусь, в ее голосе слышны стальные ноты. — Я живу в другой стране, где у меня осталась семья, а ты скоро будешь папой. Чтобы не отягощать твой выбор, завтра я уезжаю. Уже купила билеты.
Пол под ногами начинает дрожать, оттаскивая меня в события четырехлетней давности. Хочется схватиться за голову и повторять «нет-нет-нет». А еще упасть на колени, вцепиться ей в ноги и умолять остаться. Потому что я не могу вновь ее потерять.
Но все это выглядело бы слишком жалко, поэтому я, воззвав к своему внутреннему мужику, подхожу к ней и встряхиваю за плечи.
— Какой, на хуй, трансерфинг, Маш, если речь идет о наших жизнях? О твоем счастье и о моем. Я же люблю тебя с первого дня знакомства. Четыре, мать его года. Неужели этого мало? Нам же кайфово вместе. Лучший секс, лучшие разговоры. Да я на тебя каждый раз смотрю и гадаю, как ты могла родиться такой совершенной?
— Иногда Вселенная говорит с нами слишком однозначно, — роняет она, опустив голову. — Не держи на меня зла, Тимур. Я уже все решила.
Glava 56
— Даже навешать тебе не хочется, — комментирует Машин дед, когда я в сомнамбулическом состоянии спускаюсь со второго этажа. — Морально тебя наша травоядная, вижу, уже отпиздила.
— Не то слово, — хриплю я, ища глазами входную дверь. — Но если желание все-таки вернется, вы знаете, где находится мой офис.
— Юморишь? Уже хорошо.
В голосе старика мне чудится сочувствие, но успокоения оно не приносит. Я думал, во второй раз будет легче ее потерять, но нет. В груди саднит даже сильнее, чем тогда, четыре года назад. Наверное, потому что я получил возможность убедиться, что чувства к ней самые настоящие.
— Тимур, может быть, чай с нами попьешь? — участливо интересуется его супруга, выглянувшая из кухни.
— Не время для гостеприимства, Люба, — отвечает тот за меня. — Начнет наш гость рыдать за столом, что будем делать?
— И-и-игорь. — Она смотрит на него с укоризной.
— Спасибо большое за приглашение, но ваш муж прав. — Я собираю в кулак всю свою выдержку, чтобы,наконец, перестать звучать жалко. — Сейчас я не лучшая компания, и к тому же остались дела, которые, кроме меня, никто не решит.
— Тогда имей в виду, что мы всегда рады тебя видеть, Тимур.
— Это ты за себя говори, Люба, — ворчит старик. — Я, например, никого видеть не хочу.
Его слова нисколько не задевают, даже бодрят, если так можно выразиться. Нежная Маша всего парой фраз способна ранить гораздо сильнее, чем словесные потоки ее ворчливого грубияна-деда.
— Хорошего вечера. — Я протягиваю ладонь, ни на что особо не рассчитывая, однако старик неожиданно отвечает на рукопожатие.
— Давай, Карлсон. Жизнь на этом не заканчивается. Бизнес у тебя остался, спиногрыз на подходе. Глядишь, все к лучшему.
Машинально кивнув, я иду в прихожую. Пока обуваюсь, слышу приглушенный голос Любы:
— Размяк ты с возрастом, что ли, Игореш? Так мальчика хорошо поддержал.
— Знала бы ты, как они все заебали. И все ведь с папаши их началось. Сначала этот конь дурной туда-сюда мотался, потом Макс тоже самое делал, как под копирку. Саня тоже не отставала. Пока всю ушу мамонту не вытрясла — не успокоилась. А цветочек наш Мария делает все то же самое, но с особой кровожадностью. Во второй раз Карлсона кинула. Как тут, блядь, в родовую карму не поверишь?
Вздохнув, я хлопаю дверью. Влияние Маши в этой семье сложно недооценить.
____
За ночь я практически не сомкнул глаз, втыкая передачу про кротовые норы. На эмоциях написал Маше сообщение с просьбой остаться, но ответа не получил. Больнее от этого не стало. Видимо, у моих душевных переживаний существует граница. Хотя, возможно, меня банально спасает бутылка коньяка.
В девять утра я уже торчу под дверями квартиры Марианны. Страдашки-страдашками, а жизнь продолжается. Без Маши она определенно лишится красок, но умереть — не умру. Знаем, проходили.
— И чего ты пришел? — Марианна, завернутая в цветастый шелк, смотрит на меня с вызовом. — Ни к каким врачам я не поеду. Я уже положила тебе на стол доказательства.
— Поедешь. — Я устало опираюсь о косяк. — Откажешься — денег от меня больше не будет.
— Ты меня шантажируешь? — моментально ощеривается она. — Женщину, беременную твоим сыном? Не стыдно?
— Ты шантажируешь меня с момента возвращения из Эмиратов и от вины и стыда явно не сгораешь. Так что либо собирайся, либо я просто уйду.
Скривив рот, Марианна буркает: «Буду через десять минут» и захлопывает дверь прямо перед моим носом. Не в силах стоять и дальше, я опускаюсь на корточки. Я настолько измотан последними событиями, что готов со смирением принять любую развязку. Уничтожит Эдик мое агентство — похер. Сцеплю зубы и со временем открою новое. Если тесты подтвердят, что у меня будет ребенок, научусь радоваться этому факту и в будущем постараюсь стать лучшим отцом Тристану или Тристанке. Гораздо лучше того, что был у меня.
А если не суждено будет снова увидеть Машу, значит, где-то я сильно ошибся. Она знает, что
