рюкзачок, — глажу сына по голове. Встаю, безжалостно выбрасываю в мусор испорченные продукты и тоже иду собираться.
***
Уже оставив Тимура и приехав на объект, я продолжаю чувствовать запах дымка в волосах.
Как будто сгоревшая картошка ехала вместе со мной и моей измученной совестью.
Раздраженно хлопаю дверью, а потом жалею. Фурией влетаю в дом, строительство которого курирую, и разношу работу штукатурщиков в пух и прах.
Они получают и за кривые поверхности, и за мое дурное настроение, и за то, что дурацкие агентства не в состоянии найти для Тима няню.
Я по глазам вижу, что от меня такой жесткости не ожидали. Чтобы не усугублять — даю ЦУ и выхожу во двор.
Нужно еще посмотреть, как проходит отделка плиткой бассейна.
Уже предвкушаю, как увижу количество «боя» и разорюсь уже на облицовщика.
Мой мобильный опять вибрирует. Каждый раз сердце на миг замирает. Я почему-то жду звонка от Игоря. Но это тоже не он, а незнакомый номер.
— Алло.
— Здравствуйте, Агата?
— Да.
— Вы оставляли запрос на поиск няни…
— Дайте угадаю… — Я научилась по тону определять, когда меня ждет очередное «к сожалению». Сейчас перебиваю невпопад, даже улыбаясь. Смотрю под ноги, пинаю какой-то камушек. Говорившая девушка замолкает, опешив. — Вы можете поставить меня в список ожидания, но сейчас в городе-миллионнике нет ни одной свободной няни…
— Д-д-да, к сожалению, сейчас…
Фыркаю и сбрасываю.
Девушка не виновата, но я в бешенстве просто.
Прячу мобильный в карман, ускоряюсь. В голове — сумбур из мыслей. Грудь клокочет злостью. Почему в моей жизни любая самая простая задачка превращается в эстафету с препятствиями?
Мое внимание привлекает что-то блестящее в траве. Я прищуриваюсь и меняю направление движения.
Сама понимаю, что просто ищу повод выместить свою злость, но не могу остановиться.
Наклоняюсь, поднимаю с земли саморез. Новехонький. Смотрю вокруг — вижу еще несколько.
Приседаю, присматриваюсь.
Понимаю, что нахожусь на кладбище невостребованных или испорченных стройматериалов. Им даже наклониться лень! Собрать! Эти списывают, требуют новые!
И пусть деньги это не мои, но получат они от меня.
Собираю целую горсть разбросанного по траве металла и быстрым шагом направляюсь к прорабу.
В голове чеканю ультиматум. Претензий накопилось немало. Еще один косяк — и будем менять все бригады.
Вижу его, стоящего на пороге дома, беззаботно курящего сигарету.
Хочу крикнуть что-то о том, что с таким подходом к работе мы и к Новому году объект не сдадим, но мой план рушит случай.
Делаю шаг, но вместо твердой земли какого-то черта нахожу ямку. Пытаюсь устоять, взмахиваю руками, все саморезы, винтики и сверла разлетаются, а я с криком скольжу по болотистому грунту, больно бьюсь копчиком, а из глаз столпом искры. Я слышу страшный хруст в неестественно вывернутой ноге.
В уголках глаз раз за разом собираются слезы. Я приняла обезболивающее, но это не очень-то помогло. Боль в колене и щиколотке — адская. А я — ужасная счастливица. Двойной вывих, распухшая нога и разрушенные к черту планы. Это всё я.
С другой стороны, спасибо хотя бы не перелом. Как бы я прыгала два месяца по проектам в гипсе даже представлять не хочу.
Правда и как буду прыгать теперь — тоже вопрос.
Стараюсь отвлечься и не паниковать, хотя хочется… Да очень хочется!
Нога устроена на нескольких подушках. Добрая душа — Маша — готовит на кухне ужин вместе с Тимкой. А я пытаюсь взять себя в руки и решить хотя бы главные вопросы.
Мне ужасно нужна няня. А еще сообщить шефу, что в ближайшие две недели я невыездная.
Звонок Игорю кажется неизбежным, но я упрямо продолжаю откладывать. Не знаю, почему, но на каждом особенно сильном приступе боли злюсь на него. Как будто это он виноват во всех моих бедах.
— Девушка, да поймите вы, — пытаюсь объяснить оператору еще раз, говорю медленно и контролируя интонацию, — мне очень нужен человек хотя бы на неделю. Я буду дома, но мне нужен помощник. Моему сыну нет пяти лет, я — мать-одиночка. И я получила сложную травму ноги. Я готова заплатить хоть по двойному, хоть по тройному тарифу. Но мне очень нужно…
Но договорить мне не дают.
— Агата, я вас услышала, — с нажимом произносит уже оператор в трубке. Злит меня до ужаса. — Но если у нас нет свободных людей, значит…
Не дослушав, сбрасываю.
Размахиваюсь, но телефон не отшвыриваю.
С радостью сделала бы это, но как потом вернуть? Прыгать на одной ноге? Ползти? Или звать Тимурку?
Нет.
Он и так в стрессе. Не хочу, чтобы видел, как мне плохо.
Мне кажется, что действие обезболивающего порошка ослабевает. С жаждой смотрю на журнальный столик. Рядом с пультом, бутылкой с водой и стаканом лежит еще парочка упаковок.
Врач сказал не злоупотреблять, но мне так плохо, что я даже в злоупотребление это не запишу.
Просто хочу, чтобы полегчало. В ноге и по жизни.
Тянусь. Длины рук не хватает. Склоняюсь набок. Кривлюсь, потому что нога отзывается пульсирующей болью при каждом движении. Тянусь усерднее. Скребу ногтями по обивке дивана, чтобы не грохнуться, но вместо желаемого пакетика захватываю только воздух.
Борюсь с жестоким законом подлости, как тигрица, но закономерно проигрываю. Сдаюсь.
Цежу ругательство сквозь зубы, возвращаюсь на диван поверженной и без заветного порошка в руках.
Зло дышу в потолок, поглаживая бедро.
Позову Машу, она напомнит, что я уже пила недавно. Тимка даст, конечно, но как же не хочется его беспокоить!
Я, конечно, дуреха, что усугубила свое состояние. Сначала мне показалось, что ничего критичного. Я даже в машину села и поехала обратно в город. Только маршрут по ходу пришлось сменить — действие обезболившего поначалу адреналина спало и в травмпункт я уже натурально прыгала.
Моя машина так и осталась там на парковке. Домой я добиралась уже на такси.
Малодушно думаю, что может быть даже попрошу Машу забрать Тимура на ночь, а сама отстрадаю свою на диване.
Но прежде — еще один звонок.
Собравшись с силами, набираю Виктора.
Даже поздороваться не успеваю, как он первым на меня набрасывается:
— Алло, Агата, где ты подевалась?
— У меня форс-мажор, Виктор.
— Какой к черту форс-мажор! Через пять минут у нас встреча, а ты…
— А я поскользнулась на скользкой траве и к чертям собачим подвернула ногу!!!
Кричу так громко и отчаянно, что даже сама пугаюсь.
В трубке сразу становится тихо. На кухне тоже.
Чувствую себя гадко. Истеричкой. Но… Наверное, изначальная проблема всё
