Искупление - Кей Си Кин

Я моргаю, преодолевая боль, рикошетом пронзающую мою голову, но мое тело немедленно принимает позицию, чтобы уложить этого ублюдка.

— Ты гребаная сука.

Я закатываю глаза в ответ на его попытку бросить в мою сторону безобидные слова, и мрачная улыбка растягивает мои губы. — Да, это так. Я думала, мы это обсуждали. Неудивительно, что Де Лукас не возлагают на тебя никакой ответственности. Ты не более чем мальчик на побегушках.

— Пошла ты, — огрызается он, бросаясь ко мне на следующем вдохе. Его руки обвиваются вокруг моей талии, опрокидывая меня на пол, и он следует за мной, когда моя спина резко ударяется о землю, выбивая воздух из моих легких, когда я задыхаюсь.

Несмотря на мою боль, я слепо сопротивляюсь ему, отказываясь позволить ему обхватить мои ноги и руки, чтобы я была скована. Приподняв колени, я дважды бью его в спину, прежде чем ублюдку удается одной рукой схватить оба моих запястья, а другую прижать к моей груди.

Его пальцы сжимают мою плоть через спортивный бюстгальтер, и я вздрагиваю, мгновенное ощущение синяков, образующихся под его хваткой, только подпитывает мой гнев. Такое чувство, что моя ярость только кипела под поверхностью, сдерживаемая по моей команде, а он просто щелкнул гребаным выключателем, чтобы дать ей волю.

Я бью его коленом в бок, одновременно используя всю свою силу, чтобы высвободить одно из своих запястий из его хватки. Я вздыхаю от облегчения, когда моя правая рука высвобождается, но он крепче сжимает мою левую. Мне с трудом удается заглушить боль, когда я отвожу свободную руку назад и бью ублюдка по лицу.

— Черт, — сплевывает он, кровь капает на меня из его носа, когда я еще дважды бью по раненому месту. Когда это не позволяет мне получить преимущество над ним, я меняю тактику, снова бью его коленом в бок, толкаю вперед и тычу большим пальцем ему в глаз.

Я знаю идеальную точку надавливания; это была одна из первых вещей, которым научил меня мой отец. Когда он кричит от боли, я дергаю захваченную руку вниз к своему лицу, увлекая за собой и его руку, прежде чем вонзить зубы в его татуированную плоть.

В наших действиях всегда есть барьер, когда мы вонзаем зубы в другого человека, момент, когда ты сомневаешься, стоит ли тебе давить дальше, и в данном случае я прокусываю его кожу.

Я ощущаю медный привкус на языке, продолжая впиваться в него зубами, его крики переходят в вопли, когда я чувствую, как его тело немного обмякает надо мной, и я использую возможность, чтобы согнуть ноги и одновременно повернуть бедро. Перекатывая нас обоих, я выпускаю зубы из его плоти, чтобы устроиться на нем сверху.

— Что за черт?! — Его голос хриплый, он пытается защититься. Кровь заливает его глаз, что говорит мне о том, что я ударила его именно туда, куда хотела. Его нос в беспорядке, и его рука тоже в крови. Та же кровь, что стекает по моему подбородку.

Я не могу представить, как я выгляжу, но мне похуй. Этот засранец заслуживает всего этого. Возможно, меня учили убивать врага так, чтобы это выглядело без усилий, но я также хорошо разбираюсь в грязных боях, насколько это необходимо.

Вкус меди все еще ощущается у меня во рту, и, несмотря на мои обычные мысли о плевке, я быстро направляю его в его сторону. Брызги заставляют меня съежиться, несмотря на то, что он, блядь, этого заслужил, прежде чем я замечаю, что он тянется к лезвию в кобуре у бедра.

Как же я раньше этого не заметила?

Не теряя ни секунды, я хватаю рукоятку раньше, чем это делает он, вытаскиваю ее из рукава, прежде чем быстро вонзить ему в бедро.

— Аааа! Черт! — Его крики боли звучат для моих ушей как симфония, от его ворчания у меня приподнимаются уголки рта. — Ты, блядь, заплатишь за это, сука.

Улыбка, дразнящая мои губы, мгновенно исчезает, знакомое чувство оцепенения охватывает меня, когда я поглощаюсь тем, что ставлю этого ублюдка на колени.

— Нет, ты.

Когда я вырываю лезвие из его бедра, он снова вскрикивает, и я вонзаю окровавленное лезвие ему в живот, круча для пущей убедительности, пока он хнычет и хрипит подо мной.

Его руки поднимаются к моим волосам, дергая за кончики, когда он откидывает мою голову назад, и я вслепую сжимаю руки в кулаки и целюсь ему в лицо. Костяшки моих пальцев трижды со всей силы врезаются в его плоть, кровь размазывается по моей коже, когда его хватка ослабевает.

Мое тело уже болит от упражнений, которым я подвергала себя ранее, а теперь, вдобавок ко всему, я совершенно опустошена. С меня хватит, но это не закончится, пока он не умрет.

Со стоном я снова хватаюсь за рукоять клинка, вырывая его из его тела, прежде чем вонзить острие ему в горло, не останавливаясь, пока острие не проходит сквозь него насквозь.

Булькающий звук крови в его горле — это все, что я могу слышать, пока он пытается дышать, звук, вибрирует от стен вокруг меня, пока шум полностью не прекращается. Его тело слабеет подо мной, и я знаю, что он навещает своего создателя в аду.

Я падаю со своего места над ним почти без изящества, используя руки и колени, чтобы удержаться на ногах над лужей крови, окружающей его. Тихий всхлип гнева и облегчения срывается с моих губ, когда я хватаю ртом воздух.

Я хмурюсь, когда до меня доносится звук приближающихся шагов, ускоряя сердцебиение, когда я заставляю себя встать.

Глядя на Тето рядом со мной, мое тело вибрирует от неуверенности. Как, черт возьми, мне это объяснить? Мой разум находится в режиме выживания, но я знаю, что независимо от того, как я попытаюсь выбраться отсюда, это будет связано с дракой с тем, кто приблизится первым.

Я вытягиваю руки по швам, пытаясь вдыхать носом и выдыхать ртом, но любая попытка выровнять дыхание и сохранять спокойствие оказывается недолгой, поскольку в открытой двери появляется Маттео.

Его взгляд несколько раз перебегает с меня на Тето и обратно, прежде чем останавливается на мне. На его лице ничего не отражается, никакого намека на выражение, которое подсказало бы мне, что происходит у него в голове.

Моя грудь вздымается с каждым моим вздохом, он делает один шаг в комнату, прижимая руки к бокам, прежде чем переводит свирепый взгляд на