в своей жизни. Он подарил мне веру в себя, в исполнение желаний.
За воспоминаниями незаметно проходит время. По громкоговорителю объявляют посадку самолета. Вскакиваю, не понимая, куда деваться, как вести себя и обуздать мандраж, появившийся так неожиданно. При виде знакомой темной макушки, возвышающейся над остальными пассажирами, ладошки мгновенно становятся влажными. Я очень соскучилась по Владу. Неужели, наконец-то, увижу его…
Влад
Оставлять Кристину было очень тяжело. Каждое утро начиналось с мантры – напоминания самому себе: она взрослый человек, живет у моих друзей, я собственноручно дал ей карточку с деньгами. Пару раз не выдерживал и срывался в Хабаровск, чтобы посмотреть на нее издалека и убедиться, что все в порядке. Максимально загружал себя работой, уехал на другой конец света. Дейв, с которым уже сотрудничал ранее, был в восторге от возможности снова заполучить меня на целый год.
Я до сих пор не уверен, что поступил правильно. Может, действительно стоило отпустить, не пытаясь оставить для себя лазейку, но я не смог. Крис казалась такой беспомощной… Или я все придумал?
Да, она бы несомненно справилась. На самом деле, в том разговоре, который скинула Мила, не прозвучало ничего особо крамольного. Всю ситуацию можно было легко свести на нет. Но Крис сама не знала, чего хотела. Ее штормило, а я наседал. Мне казалось, что это неплохой вариант - дать ей время на принятие решения. Я с радостью обманывался. Изначально вспылил, возможно, не отреагируй так резко, Крис не закрылась бы, и не ушла в себя.
Когда я сбежал к отцу, не представлял, что делать. Несколько дней бесцельно слонялся по дому, интерьеры которого тоже не добавляли позитива. Почему папа не сделал ремонт, чтобы избавиться от болезненного напоминания о маме? Здесь же все сделано ею, пропитано ее энергией. Эти стены обречены на такую же медленную смерть.
Как он вообще справляется с этим грузом? Как будто заживо похоронил себя рядом с ней…
Наконец, родитель не выдержал и как-то под вечер усадил в беседке, заставив все рассказать:
– Влад, ты не можешь насильно удержать человека рядом с собой, даже если до безумия любишь. Я пытался сохранить брак с Верой любыми способами: закрывал глаза и прощал измену. Помогло ли это? Нет, мы только дольше промучились, окончательно став чужими. Не совершай мою ошибку, не становись для нее врагом. Иначе найдется рыцарь, который спасет, а ты повторишь мой путь, – он с грустью опускает взгляд на подрагивающие руки. Насколько же лет папа сократил себе жизнь этими страданиями?
– Пап, но как же так? Почему мама не видела всей картины, почему верила дяде Коле?
Я тысячу раз прокручивал в голове эту ситуацию и искренне не понимал. Мама была умной и образованной женщиной, нередко давала папе дельные советы в бизнесе, интуицией чуя подвох.
– Потому что любила. Когда любишь, веришь в образ человека, который сам придумал, а не реальный. Я понимал, что Коля трус, а для нее он был заложником непреодолимых обстоятельств, где жена – мегера не отпускает.
В сумерках я с трудом различаю, как его лицо искажает гримаса отвращения.
– У нас не так.
– Да, ситуация другая, но неправильные действия могут привести к тому же результату. Дай ей свободу, не держи. Если ваши чувства настоящие, то все будет хорошо, она вернется.
– Я не могу, – обессилено вздыхаю. – Как я отпущу ее?
– Тогда она возненавидит тебя, и ты потеряешь ее навсегда.
Внутри все взрывается от беспомощности и несправедливости.
– Пусть хотя бы год поживет одна.
Папа включает освещение под деревянной крышей и садится обратно. Пение цикад постепенно затухает. Вдалеке по поселку слышен редкий лай собак и шум проезжающих машин.
– Легко сказать, с ее родителями о свободе даже и думать не приходится. Последний раз тетя Люба наказала ее и велела в шесть вечера уже быть дома.
– Ничего себе! – папа удивленно округляет глаза. – Тогда надо подумать.
– Я хочу ее увести в другой город.
Он обрывает:
– Но это опять не то, девочка снова будет под твоим контролем.
– Не совсем. У нее будет жилье, работа, а я уеду. Можно было бы и дома устроить все это, но фантомное присутствие родителей не отпустит Крис.
– Я могу чем-то помочь?
– Нет, я сам…
Но помощь понадобилась, когда мне в голову пришла дичайшая идея, как обезвредить старших Михайловых:
– Па-а-ап, у тебя есть связи в ЗАГСе? – громко влетаю на кухню.
От неожиданности тот вздрагивает и роняет чайную ложку на стол.
– Есть, тебе зачем?
– Надо поженить нас с Крис.
Он смотрит на меня как на умалишенного, и я не могу осуждать его за это. Сам считаю свой план безумным.
– Владик, мы вроде говорили о ее свободе, а брак является полной противоположностью.
– Я знаю, но это только на год. Просто боюсь, что родители Кристины не отпустят, а так не смогут ничем помешать. Я уже и паспорт ее раздобыл.
Он лишь качает головой и тянется к телефону. Через полчаса уже мчу в отделение ЗАГСа, где сотрудница с явным сомнением выслушивает мою просьбу. Клятвенно обещаю, что никто не узнает о ее участии и передаю паспорта.
На следующий день я стал женатым человеком. Хотел отблагодарить женщину, но папа заверил, что сам разберется, буквально сказав, что с тех пор как умерла мама, я не позволял ему решать проблемы, и в этот раз должен позволить немного помочь. После каждого нашего разговора я осознавал, каким был дураком и сколько потерял, специально отгораживаясь от него.
Кондакова Дениса даже уговаривать не пришлось, он сам собирался искать помощницу по хозяйству. Оставалось самое сложное – разговор с Крис. Я боялся, что она пошлет меня с такими предложениями или закатит истерику, но все обошлось. Даже находясь в соседнем кресле самолета, не до конца верилось в реальность происходящего. Крис согласилась на все, что я предложил, тем самым давая надежду на то, что для нас не все потеряно. Мысли о самообмане я старательно отгонял, словно назойливых мух. Как расхлебывать эту кашу дальше, я подумаю через год…
Получив багаж, перемещаюсь к выходу. Как пройдет наша встреча, хватит ли мне сил сделать все правильно?
Крис
