как же… Скорая… — недоумевала девушка. — Они мне сказали куда ехать?
«Как же складно сочиняет-то, аж завидно!»
— Ммм, скорая, говоришь? И кто же из бригады скорой помощи слил информацию тебе? Да ещё и так поздно?
— В смысле поздно? Тебя же только вчера вечером… — удивилась она и чуть не проговорилась.
— Да нет, НЕ милая Снежана. Во-первых, в меня стреляли! Во-вторых…
— Как стреляли? — переменилась девушка в лице. — Нет! Он просто должен был… ударить по голове… — растерянно забормотала она. — Он не мог… Он же обещал, что с тобой ничего не случится!
«Вот это поворот!»
Мы с Алёной только удивлённо переглянулись, но эта дура была настолько обескуражена, что даже не заметила этого.
— Кто, милая? Кого ты подослала? — тихо прошептал я, надеясь, что Снежана не поймет. Она и не осознала на КАКОЙ ВОПРОС сейчас отвечать взялась.
— Егор. Он обещал, что ты не пострадаешь, девушка да, а ты нет. Как же так… Ой! — дошло до неё наконец.
«Не фига себе!»
— Вот именно, Ой! — произнесла Алёна из угла палаты. — То есть Дима до такой степени был нужен, что не погнушалась подстроить аварию и похищение?
— Что? Какая авария? Какое похищение? Я ничего не знаю… — попыталась отмазаться Снежана.
— Я каждое слово записала! В суде будешь отмазываться! — продемонстрировала свой телефон Алёна.
— Ах ты тварь! — кинулась на мою красавицу уличённая мегера.
— И я записал! — раздалось от дверей, заставив Снежану замереть изваянием, растеряв всю тягу к смертоубийству.
«О, крёстный тоже тут!»
— Милая леди, — обратился к Снежане он, — может быть Вы желаете побыть свидетелем? Или скостить себе срок? — и с таким намёком смотрит… Вот жук.
— Яаа… Эээ… — что-то нашей фурии дар речи отказал.
— Вы, да. — усмехается Артур Арсенович. — Судя по Вашим же словам, высказанным Дмитрию, нам есть о чём побеседовать в приватной обстановке, не находите?
Снежана лишь согласно кивнула, и они вышли вдвоём из палаты.
— Дим, получается она тоже замешана? — спрашивает Алёна, присаживаясь рядом со мной на край кровати.
— Выходит, что да. — отвечаю, накрывая своей маленькую ладошку любимой девушки. — Не переживай, теперь это уже не наша головная боль, без нас неплохо разберутся. Алёна, я бы хотел, чтобы ты отправилась домой спать. Как видишь, я уже пришёл в себя. Здесь великолепный персонал… И не возражай! — остановил девушку, набравшую полный рот воздуха для ответа. — Ты еле на ногах держишься. Иди домой, солнышко, а завтра утром вернёшься.
— Но Дииим. — попыталась всё же возмутиться моя красавица.
— Уволюсь! И ты не сможешь больше пользоваться своим положением начальницы. — усмехнулся и подмигнул ей я.
Алёнка вся вспыхнула, надула губки и уже собиралась ответить, как в двери палаты вошёл отец.
Алена
«Не палата, проходной двор!» — зло подумала я, оборачиваясь на тяжёлые шаги.
«Фёдор Борисочииич! Нееет! Вот только его мне и не хваталоооо!»
— Дима. Алёна. Рад видеть вас обоих. — улыбаясь входит человек, которого сейчас я точно видеть не хочу. — Дети, а что случилось?
«Он что, мысли читает?»
— Здравствуйте, Фёдор Борисович. Рада Вас видеть. Ну, я пойду тогда. — пытаюсь улизнуть.
— Алёна, подожди минуточку. — останавливает мой побег мужчина. — Дима, я зайду к тебе чуть позже.
Мы вместе выходим из палаты и молча проходим длинный коридор.
«Если хотел поговорить, то чего молчит? Странно…»
— Алёна, мне нужно тебе кое-что сказать. — наконец прерывает молчание мужчина, когда мы выходим на улицу. — Дима… Понимаешь… Не бросай его.
Я открываю рот и широко распахиваю глаза. Слова испаряются из моей головы напрочь, и я просто ловлю воздух ртом.
— Я впервые вижу сына таким. Раньше он искал лёгких отношений и не к кому не привязывался. Только мать, других женщин для него не существовало. Точнее, была одна вздорная девчонка, в третьем классе, а после ни одна не смогла растопить ледяного сердца моего сына. А на тебя он смотрит так, будто перед ним божество. Дима, конечно, непростой человек… Да и эта слава сердцееда и бабника… Но, поверь, он на самом деле вовсе не такой…
А мне вдруг становится невероятно смешно. Он что же, пытается мне собственного сына сосватать?!
— Фёдор Борисович, — начинаю я, но мужчина меня прерывает на полуслове.
— Обещай подумать над моими словами. — просит он.
— Фёдор Борисович, тут не над чем думать… Дима утром сделал мне предложение.
Такого удивления, да что там, шока, я даже и не ожидала. Глаза мужчины округляются, рот тоже.
— Что? — шепчет он. — Что Дима сделал?
— Предложение руки и сердца. — смущаясь отвечаю я.
Как-то странно обсуждать подобные вещи с отцом своего, как бы, парня. Однако я ощущаю, что поступаю правильно.
— И ты? — еле выдавливает из себя мужчина.
— Согласилась. — отвечаю.
Фёдор Борисович облегчённо выдыхает, а потом хватается за сердце.
В жизни бы не подумала, что новость о предполагаемой помолвке сына может приводить к сердечному приступу.
— Помогите! — ору как ненормальная. — Мужчине плохо! Умоляю, кто-нибудь, помогите!
На мои крики сбегаются медики и уводят отца Димы.
И вот как теперь уехать?
Возвращаюсь в здание больницы, чтобы выяснить что с ним.
— Ну и что ты такого Федька сказала, что ему с сердцем плохо стало? — слышу рядом голос Артура Арсеновича.
— Ничего. — горестно вздыхаю.
— Прям таки совсем ничего? Ага, так и поверил. Колись, редиска? Небось Федька стал расписывать, какой у него замечательный сынок… — пытается натолкнуть меня на мысль это невозможный мужчина. А в глазах огоньки пылают…
— Угу.
— А ты давай его разуверять?
И вот чувствую, что подкалывает, а всё равно:
— Дима сделал мне предложение. Это я его отцу и сказала… А он за сердце схватился.
Мужчина рядом со мной начинает странно подрагивать, придавая лавочке вибрации. Поднимаю глаза и понимаю, что он просто ржёт! Беззвучно так, зато явно от души.
— И что тут смешного? — не на шутку обижаюсь.
— Ни-ни-ничего! — хохочет он. — Просто… просто… Мда, слабовато стало отеческое сердечко… Ты прости, Алёна, сама ситуация похожа на фарс. — говорит Артур, отсмеявшись. — Ну
