Рядом со мной он вел себя так легко.
— Значит, у тебя есть три старшие сестры, — сказала я. — Знаешь, я так и вижу тебя в качестве самого младшего ребенка.
Его мама громко засмеялась. Может, она и была миниатюрной, но смеялась она много. Что говорило о хорошем детстве Мала. Обожание, с которым она смотрела на своего сына, было только тому подтверждением. А я даже не могла вспомнить, какой он, мамин смех. Я давненько его не слышала.
— Почему? — спросил Мал, глядя на меня свысока. — Хочешь сказать, что я буйный и незрелый? Знаешь, Тыковка, подмечать подобную хрень таким образом довольно грубо.
Его мама откашлялась с явным предупреждением следить за языком.
Мал сидел, вытянув руку на спинку нашей скамейки. Он надел черную футболку-хенли с длинными рукавами, чтобы скрыть свои татуировки, и сухую пару чаксов. Я пыталась не смотреть на него слишком долго, ужасаясь мысли, что включу свои «безумные глазки» прямо перед его родителями. Воспоминания о том, как мы разместились в ванной, еле сдерживались от того, чтобы всплыть на поверхность.
— Объяснись, — приказал он.
— Я всего лишь хотела сказать, что ты истинный исполнитель. Исходя из чего, вполне разумно предположить, что ты мог быть самым младшим из детей.
— Точно, — он приподнял бровь, обводя взглядом свою семью. Вот только его рука поднялась выше по моей ноге, проскальзывая под юбку. Я крепче ухватилась за его пальцы, сжала их в предупреждении, прежде чем он смог сделать какой-либо весомый шаг в данном направлении. И только дернувшийся уголок губ предал его. — Энн старшая в семье. Мам, ты бы видела, как она ведет себя со своей сестрой. Оберегает ее, и это еще мягко сказано. Я удивлен, что девочка не завернута в упаковочную пленку с пузырьками.
Его мама подавила смешок.
— Я не чересчур оберегаю ее, — сказала я. — Ей двадцать лет. Она уже взрослая. И я это уважаю.
— Да неужели?
Черт, мне нравилось, как он поддразнивал меня. Мне нравились знакомые нотки в его взгляде.
— Бен сказал, что испугался за свою жизнь, когда ты поймала его за оцениванием твоей сестры. Он задумался, нужно ли ему поберечь свои фамильные драгоценности.
Лори издала еще один предостерегающий звук при упоминании яиц, но Мал просто выпалил дальше:
— Он сказал, что ты была готова испепелить его взглядом.
Эта информация понравилась мне гораздо меньше.
— Он говорил о Лиззи? — я сузила глаза, о хорошем настроении давным-давно позабыто. Я даже не хотела, чтобы Бен Николсон знал о ее существовании. — Она слишком юна для него. Ей нужно быть сосредоточенной на учебе.
— Успокойся, мать-медведица. Так бывает, согласен, — широко улыбнулся Мал, потирая мой затылок и мгновенно успокаивая меня. Господи, его руки. Как бы мне не нравились его родители, надеюсь, что это будет не долгий, затянувшийся ужин, а короткий и милый. Нам с Малом есть, чем заняться.
— Мы будем удерживать Бенни-боя подальше от твоей крохи сестрицы, — тихо пообещал он. — Не беспокойся.
— А что насчет твоей мамы, Энн? — спросила Лори. — Где она?
Я вздрогнула, и пальцы Мала замерли на моем затылке. Мне не нужно было видеть, как он посмотрел на меня. Что мне нужно было, так это спокойно продолжить разговор.
— Она, эм... она живет в Южной Калифорнии. С ней все хорошо.
— А твой папа?
— Он ушел от нас. Много лет тому назад.
Так прозвучало гораздо лучше, чем «хрен знает, когда». И зачем приукрашивать, так ведь? Факты останутся фактами. Я подняла оставшуюся половинку кусочка хлеба, откусила от него корку. Было мило, но с меня хватит. Нам нужно было поговорить на какую-нибудь нейтральную тему, но теперь-уже-пустая тарелка с ужином никак этому не способствовала. Мой мозг не мог выжать из себя ни одной проклятой мысли на этот счет.
— Вы останетесь на несколько первых концертов из тура? — спросил Мал. Я бы ему ноги расцеловала за спасение.
— Посмотрим, — ответил его отец.
— Конечно, мы останемся. По крайней мере, на первый, — поправила его Лори. — Нам нравится смотреть, как вы с ребятами выступаете. Как они поживают? Джимми уже лучше?
— С ним все хорошо, мам. У всех них все хорошо. Дэйви хочет поскорее познакомить вас с Эв.
Его мама счастливо вздохнула.
— Я бы с удовольствием с ней познакомилась. Я всегда знала, что первым осядет Дэвид. У него такая ранимая душа, намного чувствительнее, чем у любого из вас.
— Я чувствителен. Внутри у меня нет ничего, помимо огромного шарика нежных ранимых чувств. Скажи ей, Тыковка.
— Ваш сын очень чувствителен, — покорно повторила я.
— Это прозвучало неправдоподобно, — он нежно потянул за прядь моих волос, придвигаясь ближе. — Мои чувства задеты. Ты сделала мне больно. Лучше излечи меня поцелуем.
— Мои извинения.
Я одарила его быстрым, но приятным поцелуем в губы.
— Это лучшее, на что ты способна? — он потерся своими губами о мои, пытаясь соблазнить меня на более глубокий поцелуй. — Тебе должно быть стыдно. Мне кажется, ты можешь целоваться намного, намного лучше, чем так. А почему? Да потому что ты совсем промахнулась мимо моего рта.
— Позже, — прошептала я, делая все возможное, чтобы перед его родителями продолжить вести себя не выше рейтинга «только для взрослых». Но, черт возьми, это было сложно.
— Обещаешь?
— Да.
— Как жаль, Энн, что тебя не было дома, когда мы к вам приходили, — сказала Лори. — Но у тебя замечательная небольшая квартира.
— Спасибо.
— Только Малкольму нужно будет перестать ломать твою мебель и создавать потопы.
Мал простонал:
— Мужчина должен иметь право свободно попрыгать на кровати или искупаться, когда ему вздумается, мам.
— Дорогой, тебе двадцать семь лет.
— И?
— Разве это не то время, когда нужно начинать вести себя по-взрослому?
— Я плачу по своим счетам, выполняю свои обязательства. А все, что кроме этого, разве имеет значение? — Мал сел ровнее, глядя на свою маму с улыбкой. Складывалось такое впечатление, что они много раз заводили подобный разговор.
— Как забавно, — сказал Нейл, впервые заговорив за долгое время. — Могу поклясться, что в ванной слышал два голоса.
— Тонкие стены, — сказали мы с Малом одновременно. И да, моя улыбка... очень сомневаюсь, что такое объяснение было хотя бы немного правдоподобным. Замечательно.
Его отец фыркнул.
Лори попыталась скрыть улыбку, прикрывая губы салфеткой.
Вот дерьмо. Мы попались.
— Поешь еще, дорогая, — Нейл подвинул ближе к Лори ее тарелку. Все мы, словно из голодного края, съели прекрасно приготовленную еду, но Лори едва ли прикоснулась к своей порции.
