В тот чертов день, когда Машка погибла, по чьей-то злой воле сломалась Ритина жизнь.
Она не поверила, когда ей сказали об этом. Разве в такой абсурд можно поверить. Машка, взмахнувшая рукой на пороге. Машка, улыбающаяся, живая, немного усталая… «Ты проводишь ее?» — «Не надо… Я сама доберусь. Не маленькая…» Жутко. До сих пор…
Маша погибла. Маши больше нет. Ее убили в двух шагах от дома.
Когда Рите об этом сказали, она рассмеялась. «Это плохая шутка», — сказала она. Потому что такого не могло быть. Но потом она поняла — так не шутят. И смех перешел в истерику…
Потом были похороны. Рита стояла в стороне, испытывая острое чувство вины перед Машкой. И перед Артемом. Почему-то мы всегда виноваты перед ушедшими. Может быть, потому, что не успели дать им много любви? Столько, сколько они заслуживают…
Если бы мы всегда помнили, что люди смертны… Надо успеть. Время течет быстро. Банальное сравнение — как песок сквозь пальцы, но лучше не сказать. Самое правильное определение…
Рита замолчала. Она осталась там, на кладбище, и никак не могла отделаться от запаха смерти. Почему-то именно этот запах смешался с мужским дезодорантом. Любым. Наверное, из-за Витьки, который стоял рядом с ней, а он жить не может без своего дурацкого «Кензо».
Душой Рита и сейчас там. Рядом с Машкиной могилой.
Она никогда оттуда не уйдет, наверное.
Спустя два дня после Машкиных похорон Рите позвонила какая-то дама, представилась Татьяной Абрамовной Сапоговой. Попросила о встрече…
— Дело в том, что у меня есть сведения о мужчине, с которым вы встречаетесь, — сказала эта Татьяна Абрамовна. — Вам необходимо это знать.
— Простите, зачем? — сказала в ответ Рита. — Я вообще не понимаю, почему вы мне звоните. Откуда вы вообще знаете, с кем я встречаюсь? Вы за мной следите?
Женщина замялась.
— Маргарита Александровна, я не имею права разглашать чужие тайны…
— Поэтому вы решили разоблачить тайну того человека, с которым я встречаюсь, — хмыкнула Рита. — Давайте тогда оставим его в покое. Меня не интересуют ваши сведения.
— Напрасно, — проговорила Татьяна Абрамовна с лицемерным вздохом. — Вы можете оказаться в щекотливой ситуации, Маргарита Александровна. Я… Поверьте, я хочу вам добра. Мне кажется, на вашу долю выпало и так слишком много неприятностей…
Рита ничего не ответила — ее переполняло негодование. Кто вообще препоручил этой невесть откуда явившейся детективше за ней следить? Почему ее личная жизнь стала объектом пристального внимания? Она же не звезда шоу-бизнеса, черт бы побрал этих уродов!
Она повесила трубку.
Но мысли о том разговоре остались.
А вечером того же дня ее очам предстала и сама Татьяна Абрамовна.
Она поднялась со скамейки, огромная, квадратная, с тяжелым подбородком и маленькими глазками проницательного фюрера.
— Маргарита Александровна?
Рита поняла, что это та самая. Давешняя абонентка. Поэтому она убыстрила шаг, пытаясь пройти мимо, в подъезд.
Но дама оказалась чрезвычайно шустрой и проворной.
Она стояла уже перед ней, держа фотографию.
— Вот, — проговорила она. — Посмотрите, пожалуйста.
— Не хочу, — мотнула головой Рита.
Она увидела все-таки, что на фотографии Сережа с какой-то девушкой.
В конце концов, что в этом такого, усмехнулась она про себя, все больше и больше раздражаясь на назойливую даму.
Он с девушкой.
Она начала подниматься по лестнице.
— Сергей Воронцов, — заговорила дама. — Откуда он появился? Почему у него столько денег? Кто он? Вы не задавались этим вопросом?
Рита ответила молчанием.
— Сергей Воронцов раньше проживал в Подмосковье. Где у него был неплохой дом. Неплохая работа. Так почему он вдруг все продаст, уезжает из вполне респектабельного городка и оказывается здесь, без работы, со странной привязанностью к темноте? Что заставило его бежать прочь, бросив все, включая друзей, родителей, сестру? Как вы думаете, Рита? Кто эта девушка на фотографии?
Рита остановилась. Предчувствие новой беды комком сжало горло.
— Меня… меня это не интересует, — хрипло проговорила она.
— Девушку зовут Татьяна Ливанская. Звали. Потому что она погибла в возрасте двадцати одного года. Ее убийца по воле суда остался на свободе. Знаете, как его зовут?
Рита почувствовала, как потемнело в глазах.
Она хотела что-то сказать, попросить оставить ее в покое. Женщина за ее спиной смотрела на нее со злым сочувствием. Раньше Рита никогда не думала, что такое возможно — именно злое сочувствие, вернее даже — злорадное…
Она пошла вверх по лестнице.
— Его звали Сергей Андреевич Воронцов, — прошептала ей вслед эта мойра.
И шепот показался Рите криком.
Даже сейчас она почувствовала снова, как выступает на лбу холодный пот.
Амира заметила это:
— Что с тобой?
«Зря я напоминала ей о прошлом, — подумала она. — Ритка до сей поры не смогла смириться с Машиной гибелью, это понятно».
— Ничего…
Рита попыталась улыбнуться.
— Просто Бог, Амирка, заставляет иногда дорого платить за одну подаренную улыбку…
— Ну, так Его улыбки дорого стоят, — вздохнула Амира. — Некоторым Он вообще не улыбается.
— Может быть, им и живется спокойнее…
— На фиг мне такое спокойствие, — фыркнула Амира. — Жизнь в полусне. Когда интересует только качество колготок и презервативов. С ума сойдешь… Пусть лучше улыбается.
Она разлила по рюмкам оставшуюся водку.
— Кажется, мы с тобой изрядно пьяны…
— «Не пей вина, Гертруда, пьянство не красит дам…» — невесело рассмеялась Рита.
— А мы и не вино пьем, а водку. Вино, может быть, не красит. А насчет водки ничего такого спето не было.
— Так ведь про пьянство…
— Иногда короткое пьянство полезно для психического здоровья.
— Не знаю, — вздохнула Рита. — Мне плакать хочется, когда я выпиваю.
— Так тебе это и нужно, подруга. Сесть и зареветь белугой. Или волком-одиночкой, которого стая затрахала. Научить тебя?
Амира уселась на пол на колени. Вытянула спину в струну. Подняла голову и завыла:
— У-у-у…
Рита невольно рассмеялась.
— Ну и чего я, как последняя дура, вою в одиночку? — деловито осведомилась Амира. — Давай плюхайся рядом. Никто нас не застанет. А если застанет, скажем — пардон, мои ами! Это мы тут лесбосом решили развлечься! Им ведь лесбос понятнее, чем волчий вой.
Рита поняла, что ей этого и в самом деле хочется. Повыть.
Она опустилась на колени, как Амира. Спина стала напряженной. Голова поднялась вверх. Рите на секунду и в самом деле показалось, что теперь там волчья морда. Точно она становилась оборотнем. Несчастным волком, которому выпала такая беда — стать волком-омегой.
