— Вроде нет, — сказал Слава.
— Ха! — отозвалась Тася. — Так он тебе и признается!
Она была совершенно права. Но в основном ее советы для Славы оказались вторичными — сам до них дошел. Но одна версия вроде бы новая…
— А как ты думаешь, в современной России есть масоны?
— Думаю, есть! Россия богата ископаемыми! — засмеялась Тася.
Слава поблагодарил ее и распрощался.
Все-таки она ему не звонит, они разошлись. Давно поняла, что не женится на ней Славка, и разумно ушла, чтобы судьбу не искушать. Была у нее женская обида, наверное, но уж ладно… Может, местами Тася и паршивый человек, ядовитый, но иногда вещи говорит совершенно правильные.
Ее мысль насчет секретности… Действительно, вдруг в это все упирается? Вот потому и так скользко все, так размыто… Потому так упорно уходят клубисты от вопросов о причине их трезвости. Начинают нервничать и прятать глаза…
И Славе не надо больше их вопросами третировать. Госсекретный барьер…
Перед Ваниным отъездом клубисты еще успели побывать в Музее Востока.
— Сколько же у вас мероприятий?! — удивился Слава. — И не надоедает?
Ему самому уже порядком прискучило.
— Как может надоесть культура? — напыжился Иван и объяснил, что клуб большой, состав текучий, хотя есть и костяк, поэтому нужно охватить всех. По возможности, конечно.
— А кто будет? Эта стерва придет?
— Ну зачем ты так о Рите? — укорил догадливый брат.
Слава усмехнулся:
— Вантос, не грузись! Когда я говорю «стерва» — это еще не значит, что я хотел обругать. Слово «стервозность» может звучать нейтрально. И есть мужчины, любящие в женщинах легкую стервозность. Так называемые «стервятники». Я сам немного отношусь к этой категории, ясен пень.
Ванька даже не улыбнулся, а пафосно прошептал в ответ:
— Нет, я все понимаю! Но просто если уж я про кого что-нибудь такое говорю, то прямо ему в лицо. И ты все Рите скажи, а не только мне. Тогда это будет честно!
Во какой принципиальный…
— Вообще-то ты прав, — кивнул Слава.
И добавил про себя: но слишком большой идеалист. Нарочитый какой-то. Высокопарный. Блаженненький. И для Славы, человека несколько циничного, непривычный.
Еще Ницше сказал: когда добродетель человека переходит все границы мыслимого и немыслимого, невольно начинаешь сомневаться, искренняя ли это добродетель, не преследует ли она какие-то другие цели.
Ванька… Он мог бы стать Славе настоящим другом. Если, конечно, кое-что в нем изменить. Сугубо. Пусть будет чуточку свободнее в отношениях с женщинами, вином и русским языком, малость побоевитее, подлечит нервы. Парень он хороший, этот Вантос, хотя с принципами, демонстративно завышенными, и дисгармоничный.
Слава понял, что пытается выправить характер брата на свой лад, и посмеялся над собой. Ладно, усё в порядке…
В музее внизу оказалась выставка Рериха. Слава упомянул про его поездку в Гималаи. И опять облом! Иван с неподдельным интересом спросил:
— А что за учение у него было?
Неужели в этом хваленом клубе об этом не заикались?
— Ну, мистическое учение Рерихов! Когда он в Гималаях живой огонь нашел. Разве ты не слышал?
Иван отрицательно качнул головой.
Тэк-с, совсем эти клубисты серые, хотя план религиозный да мистический задействовали вовсю. Даже если неверующие и не интересующиеся такими вещами — все равно странно. Уж про Рерихов все наслышаны. Или технари малость отстают?
Братья остановились возле картины, изображающей сидящую на траве ясноглазую восточную женщину.
— Ничего, но восточные женщины не совсем в моем вкусе, — брякнул Слава.
Иван возмутился.
— Ну при чем тут вкус! Тут — сама по себе картина как она есть! Завораживает!
Подплыла Рита. Хрен ее принес!.. Прямо ядерная кнопка клуба! Слава тотчас переключился на портрет жены Рериха. Румяная, пухленькая, с большими карими глазами… Вспомнил Лену. Куда-то она пропала…
— Симпатичная… — пробормотал Слава. Рита тотчас начала очередной допрос, старательно сияя:
— А что тебе нравится? На каком уровне? Чем именно она привлекает тебя, какие мысли рождает?
Тэк-с, опять пошли эти интеллигибельные прибамбасы… Как они Славе надоели, все эти позы! И он бросил в ответ четко и честно:
— А нельзя немного попроще?
— Можно! — Рита немного стушевалась. — Но интереснее же порассуждать!
— Красивая, потому что пухленькая. Просто красивая женщина! И что еще тут объяснять?!
Рита молча отплыла. Резиново улыбнулся Ванька.
— Прелесть, правда? — указал он на отчалившую стерву.
Слава пожал плечами.
— Рита — непосредственная, наивная, прямо сразу обо всех своих мыслях говорит и о чужих спрашивает. Но тебе она не нравится тем, что очень назойливая и задает провокационные вопросы?
— Именно, — честно ответил Слава.
— Понятно, — кивнул брат.
Непосредственность и наивность… Может, Ванька судил по себе? И свои качества распространял на окружающих? Что кому свойственно… Как он дожил до приличных лет и не обрел шкурки и некоторого здорового скепсиса, умения правильно и трезво оценивать людей? Исходить, где надо, даже из худшего. Добро от зла отличать необходимо.
Двинулись дальше, рассматривая роскошные амфоры и восточные одеяния, жуткие маски. Вошли в зал Кореи. Иван сразу воодушевился, подвел всех к женским корейским костюмам и стал их показывать с видом знатока.
— Вот почему женские древние корейские костюмы такие толстые, выпуклые, двухслойные? Подскажу — Корею очень много раз завоевывали.
Первой, конечно, вылезла якобы наивная Рита.
— Это чтобы быстро переодеться. Женщина снимала один костюм, а под ним оказывался другой — той страны, которая завоевала.
— Нет, — торжествующе качнул головой Иван. — Просто женщина в таком костюме казалась беременной. Для того, чтобы солдаты не насиловали. Вот в чем тут дело!
Возле шлемов и мечей зашел разговор про какие-то позы. Рита наглядно показала одну, и Ванька тоже принял стойку. Они вместе сделали элемент тренировочного мягкого боя. Затем Рита показала движение, словно в руке у нее меч.
— А куда бы тебе хотелось поехать? — вдруг влез Иван. — Вот, допустим, твое очень заветное желание, если бы оно сейчас могло исполниться, — куда бы ты съездил?
— На океан, — отозвался Слава.
Да, океан — его заветная мечта. И Славка верил, что она осуществится. Когда-нибудь. Когда он станет известным и богатым переводчиком, когда наладится обстановка в России, что по сути — две части одного и того же целого.
— Какой океан? — спросил Ванька с вытянувшимся лицом, будто ответ брата его несколько разочаровал.
