Слушание дела о происшествии в доме престарелых началось рано утром. Потом, во второй половине дня, одно дело шло за другим непрерывной чередой, и от нескончаемого сидения на месте ноги у нее затекли чуть ли не до судорог.
Она чувствовала, что ей непременно следует заскочить в штаб-квартиру, поскольку у Джинджер накопилось несколько новых агитационных видеороликов для телевидения и Кейт должна была их просмотреть. Сейчас она была погружена в раздумья, о чем должны говорить предвыборные плакаты и где лучше их разместить. Многие из добровольцев, роившихся вокруг Джинджер, уже успели созвониться со своими друзьями и известными им организациями и заручились их согласием выставить у себя такие плакаты, когда они будут готовы.
– Кейт!
Она стремительно обернулась. Рядом стояла Джинджер, у которой от недоумения брови сошлись над переносицей.
– Там какой-то мужчина хочет тебя видеть.
– Кто он?
Джинджер пожала плечами:
– Он не назвался. Говорит, что репортер.
Кейт откинула со лба пряди, выбившиеся из прически, и тоже нахмурилась. В ее планы ни в малейшей степени не входило отвечать на вопросы какого-то назойливого репортера.
– Передай ему, что о встрече надо договариваться заранее.
– Я так и предполагал, что вы это скажете.
У Кейт просто дух захватило, когда она услышала голос Сойера. Каким-то образом она ухитрилась сохранить самообладание; ей казалось, что любое движение будет признаком ее слабости.
Сойер подошел вплотную к столу и сложил руки на груди. И вот что плохо: тяготение, которое влекло ее к нему, нисколько не уменьшилось. От него, как и всегда, исходило ощущение силы. На этот раз на нем были джинсы, шелковая рубашка и высокие ботинки. Кейт чувствовала себя крайне неудобно – и в то же время в ней, под испытующим взглядом этих пронзительных зеленых глаз, нарастала ярость.
– Сюда, пожалуйста, – пригласила его за собой Кейт.
Сойер кивнул Джинджср, которая даже и не пыталась скрыть жгучее любопытство, а потом ответил:
– Благодарю, мэм.
Едва они вошли в пустующую комнату, Кейт закрыла дверь, быстро повернулась и окинула его свирепым взглядом.
– Как вы посмели показаться здесь?
В глазах Сойера тоже блеснул гнев.
– Мне нужно было с вами поговорить.
– Это еще недостаточная причина.
– Чертовски плохо, что вы так считаете, – сказал он сдавленным голосом, едва владея собой.
– Вы заверяли меня, что умеете сохранять благоразумие и конфиденциальность.
– Сейчас речь идет о деле.
Она залилась краской.
– Что вы хотите этим сказать?
– Видите ли, мне удалось кое-что разузнать, и я хотел бы вам доложить об этом, но если вам не угодно меня выслушать… – Он ронял слова с напускным равнодушием, но это давалось ему нелегко.
Кейт уловила намек, и ее тон стал более миролюбивым, хотя сердце забилось сильнее.
– Извините. Давайте послушаем ваши новости.
– Мотель пока стоит, где стоял.
Напряжение, которое постоянно держало Кейт в узде, ослабило свою хватку, и она почувствовала, что силы ей изменяют.
– Слава Богу. Я опасалась, что он мог рассыпаться в прах.
– И я тоже. Но я заполучил ниточку, которая вывела меня на старого сторожа; в те времена он работал в мотеле. – Он умышленно избегал подробностей, которые могли бы истерзать ее душу.
– И вы говорили с ним? – спросила она, затаив дыхание.
– Пока нет, но на днях поеду к нему в Хьюстон.
Оба помолчали, как будто каждый погрузился в собственные мысли. Сойер заговорил первым:
– Я сказал, что считал нужным, теперь ваша очередь рассказывать.
– Прекрасно. Что вы хотите узнать? – поинтересовалась Кейт, хотя догадывалась, что потом пожалеет о своем великодушии.
– Для начала – имя матери. – Он жестом остановил ее, видя, что она собирается возразить. – Да, я уже спрашивал вас об этом. Дважды спрашивал, если уж быть точным. Оба раза вы отметали мой вопрос как не относящийся к делу. Но уверяю вас, это очень существенно.
Озноб пробежал по спине Кейт.
– Нет, несущественно.
– И снова повторю – позвольте мне об этом судить.
– Я не уполномочена разглашать эти сведения. Мать не желает, чтобы ее имя фигурировало в расследовании.
Сойер долго смотрел на нее в молчании. Не собирался ли он заявить, что не намерен больше работать на нее? Сердце Кейт ушло в пятки от этой грозовой атмосферы.
– Она была последней, кто видел младенца?
– Да.
– И?..
– Ее уверили, что девочку забирают для передачи приемным родителям, которые ее удочерят. Так что вы сами видите, мать при всем желании не могла бы облегчить вашу задачу, потому что сама ничего не знает.
– Кто забрал ребенка у матери?
– Ее дружок-возлюбленный, – с трудом выговорила Кейт.
– Он же и отец, как можно предположить.
Кейт еле заставила себя ответить:
– Да.
– Тогда мне чертовски необходимо поговорить с ним.
– Он ничего не знает. Он же оставил ребенка в мотеле и удрал.
– Как я уже однажды сказал, настоящий мешок дерьма.
С такой оценкой Томаса Кейт была вполне согласна, но ее ждали дела.
– Как только вернетесь из Хьюстона, сразу дайте мне знать, что вам удастся там разведать.
Он засмеялся, но смех его был холодным.
– Слушаюсь, мэм, – насмешливо сказал он.
– А пока прощайте, мистер Брок. – Голос ее звучал бесцветно и ровно.
– Не прощайте, Кейт, а просто счастливо оставаться.
Сойер повернулся и направился к двери. Когда он уже взялся за ручку, она сказала ему вдогонку:
– Сюда больше никогда не приходите.
Он развернулся, вмиг преодолел разделявшее их расстояние и остановился так близко, что почти касался ее.
– Что это с вами, а?
Кейт попыталась унять нарастающее беспокойство.
– Я стараюсь избежать неблагоприятных перекосов в общественном мнении. Газетчики вечно вынюхивают что-нибудь жареное. Ни при каких обстоятельствах они не должны узнать об этом расследовании.
– Что вы скрываете, ваша честь? – Сойер придвинулся еще на шаг, явно наслаждаясь ее смущением. – Сдается мне, вы принимаете это все слишком близко к сердцу.
Она подняла глаза – и встретила его упорный взгляд. Между ними словно сверкнул разряд молнии.
– Я ничего не скрываю, – сказала она, прилагая отчаянные усилия, чтобы унять дрожь в голосе.
– Верится с трудом, особенно после тех слухов, которые носятся в воздухе.
Возмущение и любопытство боролись в душе Кейт.
– Слухов? И что же это за слухи?
– О, всего лишь насчет того, что ваша блестящая карьера в юридической конторе объясняется очень просто. Болтают, будто вы продвигались, лежа на спине, и будто бы в суде вы применяете тот же метод.
